Кирочка вошла, гордо сжимая в кулаке шершавую деревянную палочку леденца, и, время от времени, робко прикладывая к нему язык. Другой рукой она прижимала к себе зайца. Девочки, которые прежде валяли Киру по полу и дёргали её густые моренговые волосы, теперь окружили её, с жадностью воззрившись на «петушка», и заговорили с нею самыми елейными голосами. Они просили «подругу» поделиться лакомством.
Ничего не подозревая, Кирочка дала каждой лизнуть свою конфету. Что такого? Только надо было это сделать в туалете, чтобы воспитательница не видела, так как по её словам: «изо рта в рот — получается микроб».
«Петушок» очень быстро исчез. Сама Кира успела лизнуть его всего один раз. А вместе с ним исчезли дружба и доверие. Растаяли, как леденец. Девчонки возобновили свои смешки.
Впервые столкнувшись с таким явлением, Кирочка не знала, как реагировать. Она просто убежала в туалет и стала плакать. А потом, когда кончились слёзы, ей думалось впервые очень длинно и очень печально. Она хотела сначала вернуться и побить тех девчонок, которые смеялись, но почувствовала, что у неё не хватит духу ударить первой; они сами начнут бить её, все сразу, вместе, и ей не останется ничего, кроме как накрыть голову ладонями, чтобы худо-бедно защититься, и сидеть комочком под градом мелких злых детских ударов… Так ведь уже было. И не один раз. Кирочка забилась в тёмный холодный угол туалета, зажмурила глаза, сильно-сильно, так что заплясали перед внутренним взором алые всполохи, и представила себе как смерч, неистовый чёрный смерч, подхватывает и уносит, кружа, всех девчонок неведомо куда, словно лёгкий мусор или опавшие листья…
«Я хочу, я хочу, — повторяла она, сидя на полу, обнимая колени, раскачиваясь из стороны в сторону, — я хочу… чтобы всем, кто меня обижал, стало плохо! Очень плохо.»
Обыкновенная детская обида. Каждый может припомнить о себе нечто подобное. Но именно в тот день дул какой-то особенный ветер, звонко капали редкие тяжелые капли дождя, кучковались небывалые хлопковые облака… Девочка загадала желание, и что-то вдруг изменилось в мире. Словно кто-то включил невидимый тумблер, нажал кнопку. В смутном предчувствии Кирочка подняла голову и прислушалась: всё так же журчала в испорченном унитазе вода, скрипела от сквозняка дверь. Но теперь что-то было иначе. Мир услышал её…
Вскоре после этой истории с «петушком» Кирочка, к своему облегчению, заболела. Какой-то затяжной и странной болезнью. Мама очень долго водила её по разным холодным высоким кабинетам с бело-голубым кафелем на стенах, пока, в конечном итоге, не пришла к выводу, что её дочь нуждается в более бережном отношении и особом режиме. И она забрала Кирочкины документы из детского сада.
Счастье вернулось. Кира снова была дома. Она целыми днями разглядывала картинки в книжках, сидя на красных коврах, строила из книг, кубиков и коробок замысловатые башни и дворцы. А иногда просто закрывала глаза и показывала сама себе красочные мультфильмы. Придуманные сюжеты, герои, декорации скользили перед её мысленным взором. Мощное воображение Кирочки прорисовывало их до мельчайших подробностей.
Ей никогда не бывало скучно наедине с собой. Головокружительные погони, дальние странствия и приключения, встречи с неведомыми науке зверями, птицами и растениями захватывали Киру настолько, что маме или бабушке приходилось звать её к столу несколько раз. Ничем другим, как правило, взрослые не тревожили Кирочкиного уединения. Они были постоянно заняты своими делами, и Кирочка начинала существовать для них только тогда, когда в её комнате что-то гремело, скрежетало или обрушивалось.
Воображение стало её самой любимой игрушкой. Кире даже начало казаться, что мультики у неё в голове гораздо лучше тех, которые показывают малышам по телевизору. Их основным преимуществом был полный контроль над событиями сюжета.
Главным героем её историй был маленький дракончик Гордон. Поселившись в Кирочкином мире, он тут же стал её защитником, её личным рыцарем: всех противников, по большей части перенесенных из реального мира, но нарисованных красками фантазии по-детски лубочно, утрированно, Гордон триумфально побеждал, никому не давая Кирочку в обиду.