Кирочка опустила глаза. Ей показалось, что Айна вот-вот спросит о том, случались ли в её жизни когда-либо ночные свидания… Но, к её большому облегчению, никакого вопроса не последовало.
— Это Правило тоже плод долгих раздумий нескольких поколений руководителей, — продолжила полковник Мерроуз будто бы немного виновато, словно оправдываясь за что-то перед Кирочкой, — Был даже период, когда от офицеров требовали полного воздержания… К счастью, от этого быстро отказались. Слишком много возникало ненужных эксцессов. — Айна слабо улыбнулась, — Для вас ведь не секрет, что человек при всей его высокой организации сознания продолжает оставаться существом биологическим… И у него возникают определённые потребности, обусловленные инстинктами. Попытки переспорить собственную природу в большинстве случаев заканчиваются плачевно; с инстинктами мудрее сотрудничать, чем бороться. Они сильнее нас. Им миллионы лет. Вы ведь понимаете, о чём я? Так вот: физические отношения с противоположным полом не запрещены. Есть только одно простое правило: партнёры должны быть случайными. Их может быть сколько угодно, лимита не существует, но с каждым позволено провести только одну ночь. Единственную. И эта ночь должна стать окончательной точкой в отношениях. Больше никаких звонков, никаких электронных писем… Ничего. Это тоже профилактика привязанности.
2
Доверие рождается трудно; прежде чем позволить кому-то дотронуться до самого нежного, чувствительного, беззащитного, того, что и сам-то трогаешь с опаской, словно языком лунку от вырванного зуба, придётся слой за слоем снять с себя плотную упаковку, запечатанную прошлым, обидами, предательствами, разочарованием…
— Выпьем чаю? — спросила в один из дней после лекции Аль-Мара.
— Так нельзя же… — встревожилась Кирочка.
— Кто тебе сказал? — Легкомысленный смешок.
— Крайст… Вообще нельзя пить чай.
— Ну, с Крайстом, может, и правда нельзя, — согласилась Аль-Мара, улыбнувшись случайной категоричности Кирочкиной формулировки, — он парень… Это совсем другое, опасностей больше… А нам с тобой… Почему бы не выпить чаю, в самом деле?
Кирочке, конечно, хотелось иметь друга, но боязнь быть отвергнутой навсегда поселила в ней робость при сближении с людьми. Кто их знает, вдруг они, заполнив, как в своё время Нетта, часть её внутреннего одиночества, будут так же мучить её, раскачивать душу, то уходя, то вновь возвращаясь?
Аль-Мара была удивительной; когда она говорила, её глаза премилым образом округлялись; Кирочке хотелось смотреть на неё беспрерывно, каждую мелкую привычку Аль-Мары, будь то покусывание губы от волнения или потребность рисовать на полях конспектов, едва успев заметить, Кирочка уже находила очаровательной. Она снова увлечённо наблюдала объёмный многомерный процесс; плавные покачивания копны густых пышных как пена кирпично-русых волос, исполненную достоинства грацию нежных пухлых плеч; Кирочка жадно вбирала в себя улыбки, жесты, приятный немного гнусавый голос. У этого восхитительного процесса было имя. Аль-Мара. Ко всему прочему, эта девушка обладала незаурядным талантом рассказчицы — заслушавшись, можно было просто-напросто забыть о времени, так мастерски художественно и реалистично раскрывалось пространство повествования, что слушатель будто бы сам оказывался на месте событий…
Кирочка сначала сосредоточенно сопротивлялась сближению, но вскоре сдалась — обаяние Аль-Мары было непреодолимо.
— Чай, кофе, пирожные? — спросила она, шаловливо присаживаясь на барный стул.
— Кофе, — сказала Кирочка, — чёрный, несладкий.
— А я буду чай и два эклера. Возьми и ты себе ещё что-нибудь, — с хитрым прищуром приcоветовала Аль-Мара, — пить голый кофе скучно.
— Как же правило, не помню номер, ну, короче… Где сказано, что не следует потакать своим гастрономическим слабостям. Внедрение в тонкий мир требует умеренности в удовлетворении желаний… — робко напомнила Кирочка.
— Вот когда вспомнишь номер, тогда я и буду соблюдать это правило, — расхохоталась Аль-Мара; её солнечно-медные волосы разгорались в потоке света из окна, делая небольшую кафешку будто бы чуть светлее.
— На самом деле всякое желание, которое ты отрицаешь, от этого только становится сильнее, — изрекла она, придвигая ближе принесённое официанткой блюдо с пирожными, — поэтому, чтобы не стать навеки заложницей эклеров, иногда я позволяю себе их есть.