Спиридон ВАНГЕЛИ
ЧУБО ИЗ СЕЛА ТУРТУРИКА
Повесть-сказка
КАК ПОЯВИЛИСЬ У ЧУБО ДЕДУШКА И БАБУШКА
Ростом он был чуть выше сапога, и его прозвали — Чубоцел[1].
Если перевести это слово на русский язык, получится — Мальчик-Сапожок. Но мы будем звать его Чубо. Так ласково называет его мама — Чубо!
— Чубо! Чубо! Чубоцел! Где ты?
— Чубо! Чубо! Куда ты пропал?
Он и вправду пропадал где-то каждый день, и мама видела его только по вечерам, когда он являлся домой. А днём только чубоцеле знали, где Чубоцел.
Вчера мать искала его целый день. И нашла! Вот он, милый, сидит в курятнике!
— Чубо! Ты что здесь делаешь?
— Сижу.
— Где сидишь? Господи, прости нас и помилуй!
— Где да где? В курином гнезде!
— Зачем?
Чубо прищурился и посмотрел на мать в узенькую щёлочку между век, — странное дело, неужто она не знает, зачем приличному человеку сидеть в курином гнезде?
— Согреваю гнездо, чтоб цыплёнок не простыл.
— Какой цыплёнок?
— Тот самый, из яйца. Сейчас придёт курица и снесёт яйцо…
И верно, в курятник пришла курица, снесла яйцо, и цыплёнок даже не кашлянул. И Чубо почти не кашлял — ну раз, ну другой, ну чихнул, ну из носу… короче, мать поставила ему банки. А на другой день Чубо пропал вместе с банками.
Вечером пришёл человек с большой рукой. В руке у человека рука поменьше, это рука Чубо. Но не про его руки сейчас идёт речь, а про ноги. Ноги-то у Чубо были — моооооооооооокрые. И они были найдены далеко за селом.
— А куда ж ты направлялся? А? Куда?
— Посмотреть, где зима кончается. Хотел принести тебе подснежников.
Весь вечер мать вздыхала и плакала, а когда Чубо уснул, сказала мужу:
— Вот увидишь, мы его потеряем… заберётся в сугроб… и найдём весной только его чубо… чубо… сапоги…
— Ладно! — сказал отец и стукнул кулаком по столу.
Стукнув, он лёг спать, а утром встал пораньше, приделал к калитке здоровый замок и пошёл на работу со спокойным сердцем.
Попозже встал Чубо, увидел замок и увидел снег на дворе. Много-много снегу, а больше ничего на дворе не было. Даже смешно как-то. Смотришь и ничего не видишь — только снег и замок, замок и снег. А снегом замок не откроешь.
А Чубо и не стал его открывать. Возле забора — а забор был высокий и весь каменный — Чубо слепил снежную бабу. Потом взобрался к ней на плечо — и через забор.
— Чубоцел! Ты куда? — крикнула соседка.
— Искать снежного деда, — ответил Чубо. — Баба просит. Вернулся Чубо домой, а калитка-то заперта. Он быстро слепил снеговика, забрался к нему на плечо — и через забор.
— Не бойся, бабушка, — сказал Чубо снежной бабе. — Твой дед за забором.
К вечеру вернулись отец с матерью. Чубо сидел дома. Отец позвенел ключами от калитки и сказал:
— Вот оно — верное средство! Здорово я придумал.
Он лёг спать, а ключи положил под подушку.
Утром отец снова пошёл на работу в столярку с трубкой в зубах и с ключами в кармане. Мать ушла на ферму. Ну а Чубо вышел во двор.
Вдруг видит: снежная старушка подмигивает ему и манит к себе белым пальцем.
— Кажется, мой старик без шапки, — сказала она на снежном языке[2], который Чубо понимал. — Посмотри, пожалуйста. Ночью кто-то дрожал за забором.
— Тий! — воскликнул Чубо. — Это он дрожал!
Чубоцел сбегал домой и принёс старую отцовскую шляпу.
— Это тебе от твоей старухи, — сказал он снеговику и нахлобучил шляпу на старую снежную голову.
А вечером, возвращаясь из села, угостил снежную бабушку конфетой.
— Старик тебе послал. Кланяться велел, — сказал Чубо и задумался. А думал он о том, что нет у него в селе ни бабушки, ни дедушки — обидно.
— Слушай, — сказал он, — хочешь быть моей бабушкой?
— Мока, нока, чуку, бу, — ответила старушка, что на снежном языке означает: хочу, почему бы и нет?
— Вот здорово, — обрадовался Чубо. — Я буду звать тебя бабушка Далба. Ну а дедушку назову — Далбу[3].
С тех пор не проходило дня, чтобы бабушка Далба не посылала что-нибудь своему старику: то варежки, то палку, ведь на улице холодно, да и злые собаки ходят.
— А старуха что там делает? — спрашивал дедушка Далбу. — А то я — були, тули, цока, мок!
— Ага, понял, — ответил Чубо. — Обязательно передам. И передавал:
— Старик сказал, что он зажёг луну на небе, чтобы тебе ночью не было скучно.
Однажды мать увидела на снежной старушке свою шаль, а отец нашёл свою потерянную трубку у снежного старика во рту.
3
«Далба» по-молдавски — белейшая, а уж «Далбу» — белейший. И вправду, ни у кого на свете не было таких седых, таких белоснежных дедушки и бабушки, как у Чубо. (Все примечания — переводчика.)