А Волчонок, узнав об этом, сразу поверил:
— Ты молодец! Умный малый! А хочешь посмотреть, где олени ходят к речке?
И опять они бежали через густой кустарник, мимо заболоченных полян. Там сплошь наросла темная ольха, на ее ветках кое-где рыжели клочки шерсти. Длиннющие елки были выворочены с корнем: болотистая земля в бурю не удерживала их.
Здесь пахло осокой, а в узких ямках от копыт — сладковато и волнующе.
— Олени! — вздохнул Волчонок, принюхиваясь.
— Ты больше всех знаешь о лесе, — в который раз сказал ему Чуча.
— Все звери знают это. Кроме тебя, конечно, — огрызнулся Волчонок.
А потом провел языком по Чучиной серой мордочке. Ведь его, Волчонка, редко кто хвалил.
Так проходило лето.
И настал день, когда выпорхнула из кустов маленькая серая птичка в красновато-бурой шапочке — Славка. Она второй раз за лето вывела птенцов, вырастила их и теперь перескакивала с ветки на ветку — скок-скок-скок! Это значило, что ее заботы о малышах кончены и можно спеть.
И она запела:
Все так и было. Откуда только Славка знает это? Ведь целое лето провозилась с птенцами?! Да такое знают все звери и птицы в лесу. А Славки, к тому же, мастера петь.
Вот тогда и забеспокоилась Белка с Сухой Сосны.
— Ты уже большой, а такой неосторожный! — закричала она Чуче сверху, из гнезда, — Мои бельчата уже ловчее меня. А у тебя — мягкие когти.
— Они не твердеют, что же мне делать? — опечалился Чуча.
— Тогда надо быть хитрым. Не сильным — так хитрым. Ты же, как привязанный, бегаешь за Скальным Волком. А чему он тебя научил?
— Он научил меня слушать Песню Леса.
— Це! — фыркнула Белка, — Чему тут учить? Ее слышат все звери, иногда даже люди. А говорил он тебе о Правде Леса?
— Нет.
— И не скажет.
— Почему?
— Потому что он живет не по правде. Серый разбойник.
— Он не серый. И никого не трогает. А вот муравьи…
— Что муравьи? — переспросила Белка.
— Муравьи знают Правду Леса?
— Конечно.
— А сунь лапу в их кучу.
— Я тоже отгрызу чужую лапу, если она залезет в мое гнездо, — сердито цокнула Белка.
— А бабочка? Когда бабочка прилетает к ним в гости? — Чуча хорошо помнил, о чем говорил Волчонок.
— Это их еда.
— Как же так! — обиделся Чуча, — Муравьи убивают — и живут по Правде Леса, а Скальный…
— Он еще молод, — перебила Белка с Сухой Сосны. И голос ее зазвучал торжественно: — Настанет день, когда он, как и его родичи, убьет просто так…
«Он уже!..» — хотел крикнуть Чуча, но закрыл рот обеими лапами. Да, да. Так оно и было.
Молодая Сорока Ясенская (ее назвали Ясенской оттого, что она свила гнездо на ясене. Звери и птицы так дают друг другу имена) в первый раз высидела птенцов и хлопотала над ними и кричала от темна до темна.
Тогда Чуча еще не бывал в логове Скального, и Волчонок впервые пригласил его.
Они трусили мимо светло-зеленых гладких стволов ясеня и бурых морщинистых дубов. Вдруг Волчонок остановился.
У корней разлапого дуба, в солнечном пятне, дремал один из сыновей Ясенской Сороки.
Волчонок показал на него глазами Чуче и сделал бесшумный шаг. Еще. Еще… В ветках отчаянно крикнула Сорока, но было поздно. Тяжелая лапа опустилась и поднялась.
Тоненький, хрупкий, с уже подросшим хвостом Сорочонок лежал на боку, подмяв под себя черные лапы и голову.
Закричала и упала на нижние ветки Сорока, осыпая сухие сучки и листья.
Волчонок стоял поодаль, опустив голову.
— Зачем ты? — крикнул Чуча. Мордочка его вздрагивала.
— Зачем я? — удивился Волчонок, — Наверное, случайно!
— Как же случайно? Как же случайно? — закричала Сорока, и на крик с шумом стали слетаться ее сестры.
— Ты хуже своего отца! — подхватили они. — Хуже матери! У, Скальные убийцы!
— Мы, птицы, проклинаем тебя. Когда за тобой придут люди, по всему лесу — от человечьей тропы до болота — мы выдадим тебя. Выдадим тебя!
Нет, Чуча не рассказал об этом Белке с Сухой Сосны. И ему было неприятно, что она права.
— Все худшее в лесу, — сердито говорила Белка, — названо именем Волка. Ядовитые ягоды — красные на кусте, они потом почернеют — волчьи ягоды. Ядовитые листья — вон те — волчье лыко. Ни один зверь, поедающий траву, даже в голодное сухое лето не станет есть их.