Тем не менее, когда Сэм Лумис протянул руку и включил небольшой коротковолновой радиоприемник, музыка покойного композитора полилась могучим потоком, побеждая пространство, время и самое смерть.
Это, в понимании Сэма, было самым настоящим чудом.
На мгновение он пожалел, что рядом с ним никого нет. Чудеса для того и случались, чтобы ими можно было делиться. Музыку не подобало слушать в одиночестве. Однако в Фейрвейле не было человека, способного хотя бы узнать «Бразильские впечатления», не говоря уж о том, чтобы распознать чудо в факте их звучания в подсобке скобяного магазина. Жители Фейрвейла тяготели к прагматизму. Музыка — это некие звуки, которые слышишь, опуская монетку в прорезь музыкального автомата или включая телевизор. Как правило, это оказывается рок-н-ролл, но изредка можно напасть и на что-нибудь серьезное, вроде песенки про Вильгельма Телля из известного вестерна. Что, вообще, такого уж замечательного в этом Отторино Как-его-там?
Сэм Лумис пожал плечами, потом усмехнулся. Ему не пристало жаловаться. Может быть, обитатели провинциальных городков и не слишком жаловали ту музыку, которая нравилась ему, но зато они не мешали ему наслаждаться ею. До тех пор, пока он не пытался повлиять на их вкусы. С его стороны было бы неразумно требовать чего-то большего.
Сэм снял с полки толстую амбарную книгу и перенес ее на кухонный стол. В течение ближайшего часа кухонному столу предстояло побыть письменным. А самому Сэму выступить в роли собственного бухгалтера.
В этом заключалось одно из главных неудобств жизни в подсобке: теснота поневоле заставляла находить множественные применения для одних и тех же предметов. Тем не менее Сэм был согласен потерпеть до лучших времен. А, если судить по тому, как шли дела, терпеть оставалось не так уж долго.
Быстрый взгляд на цифры как будто давал неплохие основания для оптимизма. Сэму еще предстояло проверить, не потребуются ли магазину новые партии товара, но дело шло к тому, что в этом месяце он, скорее всего, сумеет вернуть кредиторам еще тысячу долларов. И доведет, тем самым, общую сумму выплат за полугодие до трех тысяч. И это при том, что стояло межсезонье. Осенью торговля пойдет куда живее.
Сэм наскоро сложил на бумажке несколько цифр. Да, кажется, должно получиться. Он был очень доволен собой. И Мэри тоже будет им довольна.
В последнее время она что-то была не слишком жизнерадостна. Во всяком случае, по ее письмам чувствовалось, что она подавлена. Когда она вообще удосуживалась их писать. Кстати, припомнил он, она уже задолжала ему несколько штук. В прошлую пятницу он снова ей написал и в очередной раз не получил ответа. Может быть, она заболела. Нет, тогда бы ему ответила Лайла, ее сестренка. Скорее всего, Мэри просто устала от всего. Что ж, он не мог винить ее. Ей пришлось вынести многое.
Как, впрочем, и ему. В последние годы его жизнь трудно было счесть приятной. Но другого пути не было. Мэри все поняла, она согласилась подождать.
Может быть, ему стоило взять несколько выходных, оставить магазин на Саммерфильда и съездить на следующей неделе проверить, как она там. Просто взять и приехать без предупреждения, поддержать девушку морально, если ей плохо. Торговля шла вяло, и Боб был вполне в состоянии управиться в магазине один.
Сэм вздохнул. Музыка перешла в минорный ключ и стала заметно тише. Это, должно быть, тема змеиного сада. Да, он узнал свистящие всхлипы скрипок, вкрадчивые духовые, почти перекрывающие неповоротливые басы. Змеи. Мэри не любила змей. И вряд ли ей понравилась бы такая музыка.
Иногда он был близок к тому, чтобы усомниться: а не совершили ли они ошибку, решив связать свои судьбы? В конце концов, что они, на самом деле, знали друг о друге? Если не считать круиза и тех двух дней, что Мэри провела здесь в прошлом году, они никогда не были вместе. Они переписывались, конечно, но, может быть, от этого было только хуже. Потому что в письмах Сэму начинала открываться совсем другая Мэри — нервозная, почти капризная в своих желаниях и предпочтениях, не желающая расставаться с порой довольно нелепыми предрассудками.
Он пожал плечами. И что на него нашло? Или виновата мрачная музыка? Неожиданно у него напряглись мышцы на затылке. Он внимательно прислушался, пытаясь выделить подозрительный инструмент, изолировать музыкальную тему, привлекшую его внимание. Что-то звучало не так — что-то, что он ощущал и почти мог слышать.
Он сдвинул стул назад и встал из-за стола.
Наконец ему удалось определить, в чем дело. Едва слышный стук доносился со стороны главного входа. Конечно, это и насторожило его: в музыку вплелись посторонние звуки. Кто-то настойчиво дергал дверную ручку.