Каланча обмякла под рукой Глазастой, шмыгала носом, старалась сдержать слезы.
— А форма? — не сдавалась Ромашка.
— Я дам Каланче джинсы, — сказала Глазастая. — На кой мне две пары.
— Ой, какая добрая! Коммунистка, — паясничала Ромашка. — А мне что ты отстегнешь?
— Тебе, Ромашка, я отстегну… один совет, — нехотя процедила Глазастая. — Не выступай, раз не сечешь. Ладно?.. У тебя, я вижу, зимой снега не выпросишь. Увязла в барахле. А меня воротит от этого.
— Чего-чего?.. Я увязла? — Ангельское личико Ромашки исказилось злостью. Она отпихнула ногой столик на колесиках, который стоял между нею и Глазастой. — Сама ты… дерьмо!
Ромашка вскочила. Глазастая встала медленно, лениво.
— Девчонки, девчонки! — Зойка втерлась между подругами. — Ну что вы из-за ерунды? Раз джинсы есть, то на дутик можно запросто заработать. И Каланча будет в форме.
— Интересно как? — нервным голосом спросила Ромашка. Ей уже самой расхотелось драться.
— Очень просто… — И Зойка рассказала про Каланчу, о ее «торговле» очередью в универмаге.
— Законно! — обрадовалась Ромашка.
Так и поступили.
5
Теперь они ждали Самурая вместе. Холодно. Мороз и ветер. Но никто не подавал виду. Жаловаться у них не полагалось. Ромашка танцевала на месте. Глазастая достала сигарету, прикурила, прикрывшись бортом куртки, — легкий дымок вился вокруг ее отрешенного лица. Каланча присела на корточки, играла с собакой — гладила ее черно-серую волчью морду, почесывала за ухом. Та лениво распахивала пасть, усаженную желтоватыми коваными клыками.
— Фас, Джимми! — неожиданно резко приказала Глазастая.
Джимми присел на задние лапы, точно приготовился к прыжку, угрожающе зарычал на Каланчу, шерсть у него встала дыбом. Каланча неловко отступила и упала на грязный снег. Она испугалась.
— Ты что, офонарела? — Она подняла голос на Глазастую.
— А то, — ответила Глазастая. — У меня собака сторожевая. Не забывай. Схватит, останешься без носа.
— Каланча без носа! Вот картинка! — захохотала Ромашка. — Ой, колики, ой, рожу…
Каланча бросилась на Ромашку, чтобы сорвать на ней свою обиду, свистнула нога в воздухе, но та ловко отскочила.
Зойка молча наблюдала за подругами, не забывая следить за дверью училища. Она не любила, когда они ругались. Она чокнутая, у нее злости ни на кого нет, поэтому их неожиданные стычки, грызня, драки ей были неприятны. А они иногда устраивали потасовки нарочно, чтобы подразнить. Потом, когда она их разнимала, хохотали. Кричали: «Ну чокнутая!.. Всех ей жалко!» Особенно кричала Ромашка и еще Каланча.
Но тут Зойка забыла о своих подругах, краем глаза увидела, что появился Костя Зотиков — вот радость! Лицо ее осветилось чудным светом. Оно потеряло свой обычно глуповатый вид, вечно блуждающая придурковатая улыбка исчезла, глаза засияли восторгом.
— Вот он! — сказала Зойка. — Самурай!
Он вскинул на плечо саксофон, как охотничье ружье. Весело помахал им рукой. Прошел мимо. Они же плотной группой двинулись следом, стукаясь плечами, засунув руки в безразмерные дутики. Прохожие почему-то их пугались, уступали дорогу, точно подозревали, что у них в карманах, по крайней мере, ножи. А им это нравилось, они пугали встречных неожиданными вскриками или толчками, диким хохотом, как бы отсекая всех людей от себя. На самом же деле они мирно беседовали. Ромашка предлагала прошвырнуться в папашину лавку, туда завезли красные свитера, можно было бы купить всей команде. Зойка поддакнула Ромашке, а Каланча уныло призналась, что у нее нет денег.
— Опять двадцать пять… — Ромашка выругалась. — Тогда, значит, так… Входим в подсобку, мы все примеряем свитера, продавщица крутится около нас, а ты, Каланча, отходишь в сторону, берешь свитер и запихиваешь под дутик. Поняла?
— Поняла, — неуверенно ответила Каланча.
— А кто же будет за него платить? — спросила Зойка.
— Это не твое дело, — находчиво заметила Ромашка. — Пусть у тебя головка не болит. Заплатят.
Глазастая шла молча. На углу улицы она окликнула Самурая.
Тот остановился.
— Здесь тачка с ключом, — тихо сказала Глазастая.
У тротуара стояла припаркованная «Волга». Двигатель ее мерно постукивал, из выхлопной трубы вылетало белое облачко.
Костя сделал вокруг машины два круга, огляделся — на улице, как назло, никого. А девчонки ждали, решится он или нет?.. Ему показалось, что душа отлетела от него, и он увидел себя как бы со стороны, нерешительного, напуганного… Вот это он в себе ненавидел. А тут еще вечно застывшие губы Глазастой скривились в усмешке, догадалась, что он струсил. И Костя решился: вскочил в машину, сбросил саксофон с плеча и швырнул на заднее сиденье. От волнения у него закружилась голова. Рядом с ним тут же оказалась Глазастая с собакой, та оскалила клыки и внимательно смотрела на Костю. Остальные фанатки беззвучно падали друг на друга, у них тоже возникла напряженка.