— Да, и ты обрати еще внимание… Специализация у нас вроде как была — бизнес… А бизнесом из нас тринадцати занимаются… занимались… не больше половины, наверное. А некоторые — так вон вообще… Артем — политик оппозиционный, левак…
— Во-во… О том и речь…
Теперь уже Эмиль смотрит на нее внимательно:
— А что, Лис, у тебя, кажется, какая-то теория есть?
Алиса кивает за окно:
— Где сворачивать?
— А вот на следующем углу направо… Ага… И вон туда во двор.
Машина выполняет предписанные эволюции. Останавливается у подъезда. Эмиль и Алиса продолжают сидеть.
— Ты как — спешишь? — спрашивает Эмиль.
— Да нет, не очень.
— Зайдешь? Я тебя хоть чаем напою. Хорошим.
Алиса смотрит на него и быстро ухмыляется уголком губ.
Машина Андрея останавливается.
— Ладно, будь, — Тим открывает дверцу и начинает выбираться из авто.
— Ну так о чем договоримся? — с некоторым недоумением спрашивает ему вслед Андрей.
— А о чем мы должны договариваться?
— Тим, — Андрей обращается к Тиму мягко-убедительно, как к упрямому подростку, — мы же не намерены все это так оставлять.
— А что вы намерены? Напрягать связи и возможности? Напрягайте. У меня ни связей нет… ни возможностей.
— И вообще тебе все по барабану… Не, ну Фиму я хотя бы понимаю — он действительно в другой лодке…
— Мою лодку ты утром видел… Будь.
Он захлопывает дверцу снаружи.
На кухне в квартире Эмиля Алиса сидит на стуле по-турецки, с ногами. Прихлебывает из большой кружки чай. Из музыкального центра негромко изливается нечто модно-мелодичное.
Хозяин, стоя к гостье вполоборота, доливает себе в кружку темной жидкости из маленького — мерного — стаканчика:
— Тебе точно не плеснуть?
Алиса отрицательно мотает головой:
— Мне ехать… А сейчас чего снимаешь?
— А, полная дурь. «Рабство» называется. Фуфло такое — берем пятерку девок, чтоб с ногами и при делах… И на островке одном в Тихом океане, туристическом, отдаем их местным аборигенам в рабство. Ну там, бить их нельзя, вред причинять, всякое такое — а остальное все можно… И вот кто из них из рабства освободится — той двадцать штук баксов. Пипл схавает. А, да это все вчерашний день — все эти острова экзотические, «последние герои»… Я тебе точно говорю — в новом сезоне мода будет на шоу в реальном городском антураже, знакомом, прямо на натуре. Увидишь! Я как раз сейчас идейку такую раскручиваю потихоньку… Запустился уже, тьфу-тьфу… — сам улыбается собственным словам. — Вот это точно все опупеют! Это действительно будет провокация. У меня и так на каждом шоу скандал получается… А тут я просто представить боюсь…
— Чего там такое будет? — хмыкает Алиса.
Эмиль отрицательно помахивает ладонями:
— Не-не, пока не буду говорить. Но если получится все… Ну, ты обязательно узнаешь, — короткая пауза. — Пошли в комнату, что ли? А то чего мы всё на кухне, как интеллигенты-диссиденты…
Они идут в комнату. Алиса оглядывает обстановку: полки, на которых в беспорядке книжки, журналы, кассеты, слепой экран очень большого телевизора с подрубленным DVD-плеером, дизайнерский письменный стол, на котором — мощный компьютер, помаргивающий скринсейвером… рядом на полу — игровая приставка, стопка дисков. Алиса задерживается взглядом на приставке и стопке. Подходит. Берет верхний диск: это игра-стрелялка. Смотрит на второй в стопке: тоже…
— Что, — хмыкает, — вкусы не меняются?
Эмиль как бы чуть смущен:
— Приятно, когда есть кого замочить…
Алиса кладет диск на место, лукаво глянув на хозяина, выцеливает его из пальца в манере голливудского шерифа: «Пуф-ф!» Эмиль свешивает язык и закатывает глаза. Потом коротко смеется:
— Не, я помню, как ты меня тогда… Ты хоть сама-то помнишь?
— Помню-помню… — чуть улыбаясь собственному воспоминанию.
— Хоть щас-то расскажи, как у тебя это получилось?
Алиса, махнув рукой, улыбается уже широко:
— Да ну… На самом деле — из чистого упрямства. Уж такой ты крутой был…
— Слушай… А может, давай сейчас срубимся?
— Сейчас? — Алиса несколько удивлена.
— Ну а чего? Матч-реванш. Право имею, в конце концов… — он роется в стопке дисков. — Не, ты как, не против?