Сил идти туда во второй раз у меня не было, и я решил сесть на скамейку. Выполнив задуманное, я нашёл на ней листок бумаги.
«Я ушла в Мир Демонов. Скоро буду».
Почерк я знал по нашим послешкольным занятиям. Писала Рикка. Ушла в Мир Демонов? Сдаётся мне, она всё-таки пошла в этот дом с привидениями. Я остался ждать её на скамейке, попивая чай.
Когда она не вернулась после двадцати минут отсутствия, я начал беспокоиться.
– Странно… Может, позвонить ей?..
Я достал из кармана мобильник и открыл список контактов. Набрав номер Рикки, я получил сообщение типа «Абонент не абонент». На второй раз из трубки донеслось то же самое.
– Мой телефон сеть видит, но видит ли её телефон Рикки?..
Третья попытка тоже не увенчалась успехом. Вот теперь я очень сильно беспокоюсь.
Пошла в Мир Демонов… Где это? Куда, чёрт побери, она пошла?
Раз уж до неё дозвониться не получалось, я решил набрать Ишшики. Тот снял трубку на пятом гудке.
– Привет, это я. Слушай, прости, что беспокою, но ты Рикку нигде не видел? Она ещё недавно тут была…
– Таканаши-сан заблудилась? Хм, мы не видели её с тех пор, как все разошлись. А, народ?
В трубке послышались голоса парней, подтверждавших его слова.
– Да, мы её не видели.
– Ну, прости, что побеспокоил. Если увидишь её, позвони мне. Спасибо!
– Ага! Так и сделаю.
Положив трубку, я попробовал собраться с мыслями. Они уже были готовы покинуть меня. Куда она могла пойти, оставив такую записку?
Я бродил вокруг скамейки, погрузившись в раздумья, из которых меня вывел чей-то голос.
– В чём дело? Ты как-то странно ходишь.
Это была Нибутани.
– А, Нибутани. Почему ты одна?
– Подруги захотели прокатиться на американских горках, а я решила их поснимать. Вон они, смотри.
– Структура реплики, конечно, не совсем правильная, но я тебя понял.
Ответив, я посмотрел туда, куда она показывала. Действительно, вагончик забирался на самый верх аттракциона.
– Мне показалось, что отсюда будет лучше всего снимать. Я плохо переношу американские горки, вот и решила стать фотографом. А ты почему один? Я думала, ты с Таканаши-сан.
– Ну, Рикка недавно ушла и не вернулась…
– Не вернулась?
Нибутани посмотрела на меня с недоумением. Я хотел объяснить ей ситуацию получше, но не придумал, как. Я не хотел об этом думать, но… но… если её украли, всему конец… Я не мог ничего с собой поделать. Ситуация меня очень беспокоила.
– Она оставила записку, и сначала я не волновался, но… Теперь я очень волнуюсь… Я пытаюсь понять, куда она могла пойти…
Я показал Нибутани записку Рикки.
– Это… точно… синдром восьмиклассника…
Выражение лица Нибутани сменилось на диаметрально противоположное – ненависть. Ну, она-то, конечно, так и будет реагировать… Пока я злился на самого себя за то, что показал Нибутани эту записку, она достала мобильник и заговорила с кем-то совсем другим тоном:
– Э, Чинацу? Прости, тут такое дело… Я не смогу вас сфоткать. Да, небольшое поручение. Но барбекю точно будем жарить вместе. Да. Пока!
– А? Что ты делаешь?
– В смысле? Я же должна помочь тебе найти её.
Я подумал, что случилось чудо. Я буду искать Рикку вдвоём с Нибутани? То есть, простите, я буду искать человека с синдромом восьмиклассника вдвоём с человеком, который ненавидит таких людей? Как же это глупо звучит.
– Ты же знаешь, я староста. Я должна искать её, пусть даже она никогда не излечится. Я делаю это безо всяких раздумий. Понял? Понял?
– А, а-а-а…
Думаю, взгляд у меня был странный. Да любой, кто слышал бы весь этот разговор, был бы поражён так же, как и я.
– Знаешь, то, что ты сказала, ну, тогда, её не выветрилось у меня из головы. Нибутани, почему ты ненавидишь синдром восьмиклассника?
– Я не могу ответить на этот вопрос прямо сейчас.
Ну да. В принципе, она может ненавидеть его просто так. Как-то невежливо было задавать ей такой вопрос после того, как она согласилась помочь мне искать Рикку.
– Прости. У тебя к таким людям, похоже, своё отношение, вот я и помню это до сих пор. Спасибо за помощь. А теперь пойдём искать!
После того, как я это сказал, Нибутани задумалась. Поглаживая свою чёлку, она спросила:
– Слушай, я задам тебе диаметрально противоположный вопрос. Почему ты защищаешь тех, у кого синдром восьмиклассника? Разве тебе не хочется, чтобы прежний ты умер в агонии?
Она подкинула мне нелёгкий вопрос. Защищаю, да? Ну, я не думаю, что это такая уж весёлая болезнь, но мне просто хотелось защищать Рикку, уж не знаю, почему. Но не сам синдром восьмиклассника. Как же сложно это объяснить.
– Я не собираюсь защищать синдром восьмиклассник как болезнь, но это же не значит, что я должен его ненавидеть. Да, иногда я хочу, чтобы прежний я умер, но ещё я хочу извиниться перед всеми людьми, которым когда-либо мешал.
– Ну и почему ты тогда балуешь Таканаши-сан? Ты же мне сказал, что она быстро вылечится. А она только что убежала от реального мира в воображаемый. И хоть я не знаю, почему и когда она убежала, мне кажется, что так всё и есть. В том, что она делает, нет смысла.
Нет смысла. Эти слова глубоко запали мне в мозг.
– Я не думаю, что баловал Рикку… Может, она использует это, как способ уйти от чего-то? С завтрашнего дня я буду с ней серьёзен. Я не знаю, почему она заболела синдромом восьмиклас-сника, но знаю, что ей кажется, будто она обладает какими-то способностями. Или она думает, что овладеет ими позже?..
– Хм…– без особого интереса протянула Нибутани, – вот как? Если ты так думаешь о синдроме восьмиклассника, то ты просто нечто. Способности и всё такое, нет, я этого не понимаю… Хотя… та футболка Тьмы – штука довольно интересная…
– Нет, вовсе нет! И как мы перешли к теме, которая может заставить меня умереть от стыда?! И ещё, и ещё… Как ты узнала?
– А она из-под рубашки просвечивается. Все и так её уже видели.
Нет… Это ложь… Кошмар какой… –
Слушай, ты ведь тоже это знаешь: синдром восьмиклассника нужно лечить. Как только у человека появятся характерные мысли, его нужно срочно лечить, чтобы их больше не возникало. Мы избавим их от тёмных пятен на истории, а взамен они получат много светлых.
– Светлых… Вот после этих слов я почти уверен, но всё же: у тебя тоже был синдром восьми-классника?
– А?
Вот дерьмо. Пять секунд назад ситуация полностью вышла из-под моего контроля. Её ответ ударил по мне, как взрывная волна от атомной бомбы. Обычной Нибутани-сан, нашей старосты, королевы класса, которую я почитал, больше не было. Я чувствовал, что наружу выходит её садистская сторона.
– О-о-о, значит, ты хочешь умереть мучительной смертью, а? Ну что же, сейчас узнаем, насколько мучительной я смогу её сделать. И какую же страницу из твоей Тёмной Тетради мне зачитать? Может, пятую главу, в которой были тёмные стихи? Это ведь была вершина твоей болезни, да?
– Чёрт… прекрати… Королева класса… Прости!..
Я извинялся перед погибшей, провалившейся в преисподнюю и ставшей демоном тьмы старостой. Она очень умно продумывает, о чём нужно говорить. Что ещё я мог сказать?..
– Королева класса, значит? – со вздохом повторила Нибутани. Похоже, упоминание этого прозвища её поразило. Она решила оставить меня в покое и повернулась ко мне лицом. – Я говорю это только ради твоего же блага. Не пойми меня неправильно. Но таких штук, как дурного глаза, у меня не было.
Я уже понял. Но у меня тоже не было дурного глаза, хоть я и страдал от синдрома восьмиклассника.
– О, вот как? Значит, и у тебя этот синдром одно время был?..
Ничего себе. Нет, я удивляюсь не тому, что она им болела, а тому, что я сам об этом догадался.
– Судя по твоему ответу, моя шутка упала врастяжку.
– Ты в каком веке родилась?!
Упала врастяжку… сколько же значений у этой фразы? Упала. Врастяжку. Сколько же этой фразе лет? Кто-нибудь, объясните мне её смысл.
Пока я проклинал Нибутани, она добавила: