— Так вот, почему она носит такую «древнюю» одежду! — наконец-то поняла я. — Это своего рода «самобичевание» или раскаяние в неумеренности своего прошлого бытия.
Я слушала свою собеседницу и понимала, что в ней живут два разных человека: один — мудрый, рассудительный, образованный; другой — странный и не всегда адекватный. Просто какое-то раздвоение личности.
Напившись чаю, я принялась рассматривать комнату. В углу стоял шкаф-витрина из тёмного дерева и стекла, а в нём были расставлены те самые блюда, которые я видела на столе в первый свой приход: осетрина в овальном блюде, красная и чёрная икра в вазочках, какая-то нарезка, фрукты, нарезанный арбуз. Я чуть не вскрикнула:
— Так это же муляжи!
Но сдержалась.
— Похоже, все эти пожилые люди действительно актёры, которые скучают по своей профессии и иногда играют свои спектакли дома и на людях, — подумала я. — А я-то испугалась их, глупая!
— Жанна, я что-то не вижу твою подругу, которая торговала вещами на рынке. А вот хозяин павильона опять появился. Его что отпустили? Он оказался ни в чём не виновным?
— Не совсем так, — сказала я и поведала ей всю историю об отравлении ребят, о причине, по которой их хотели отравить, о прошедших судах, ложном обвинении Веры и оправдании тех девиц-отравительниц и Дмитрия. Рассказала, что уже второй раз дело об отравлении Антона и Олега возвращают на доследование, каждый раз придумывая новые обвинения против беременной Веры, теперь уже жены Антона.
— Так ты говоришь, в каком городе всё это происходило? — задумчиво спросила бабуля.
Я сказала ей название города.
— Есть у меня хорошие знакомые, которые смогут пролить свет на эту историю. Ты только назови мне адрес той квартиры, в которой отравили ваших сотрудников, их фамилии, имена, отчества, фамилию и отчество Веры, а также известные тебе данные о руководителе вашей фирмы и его сыне.
Она встала, взяла тетрадку, ручку и записала всё под мою диктовку.
— Свою фамилию и отчество скажи тоже, и как с тобой можно будет связаться, если я что-нибудь узнаю по этому делу.
Я продиктовала ей номера домашнего и мобильного телефонов, своё отчество и фамилию.
Поблагодарив хозяйку за вкусный чай и интересный разговор, я отправилась домой. От общения с ней на душе у меня было хорошо, и я ничуть не пожалела, что пошла на ярмарку. В её способностях, что-либо узнать по нашему делу, я уже не сомневалась. Ведь она же правильно назвала причину, по которой арестовали на рынке Дмитрия Зверева. Но было не понятно, как этой старой женщине в таком неприглядном виде, кто-то что-то рассказывает, да и вообще общается с ней. Не секрет, что об её странном поведении многим известно. Потом, подумав, я рассудила:
— Но ведь меня же она смогла к себе расположить, хотя и привлекла внимание весьма «оригинальным» способом.
Глава 20
Придя, домой, я решила прилечь отдохнуть. Переоделась, разложила диван, постелила постель и с удовольствием утопила голову в мягкой пуховой подушке. Только задремала, как меня разбудил мой мобильный телефон.
— Ну почему я его не отключила? — разозлилась я на себя и поплелась к столу.
— Привет Жанночная! — услышала я обиженную интонацию голоса Маринки Загузовой. — Думаешь, если уволилась из нашей фирмы, то и с подругой уже не обязательно общаться!
— А самой было слабо позвонить или приехать?
— А я сейчас что делаю, разве не звоню? Рассказывай, как поживаешь? Где работаешь? Как настроение?
— Всё нормально. Работаю в банке. Настроение уже нормальное. Не так давно похоронила папу.
— Сочувствую, Жанночка. Твоё горе тебе ещё предстоит пережить. Время всё лечит. Крепись.
— Спасибо, я стараюсь не падать духом.
— Зато у тебя теперь две мамы, — вдруг выдала она.
— Интересно! — чуть не задохнулась я от удивления, — а ты как об этом узнала?
— Зверев рассказал.