На мой звонок она сразу ответила. Я спросила тихим, почти медовым голосом:
— Раиса Андреевна, вы будете завтра вечером дома?
— Буду.
— Можно я приеду к вам после работы в гости?
— Конечно, дорогая, приезжай.
Положив трубку, я вспомнила, что обещала себе больше никогда не ездить к ней, а приглашать в гости к себе. Но дело сделано, я уже пообещала приехать. Да и случай этот особенный.
Теперь мне предстояло отпроситься с работы на одиннадцатое число. Конечно, можно было просто подойти и показать повестку в суд. Меня сразу же отпустили бы. Но сотрудником банка я стала недавно, а в таких учреждениях очень серьёзно относятся к подбору персонала. Показать такую повестку, было равносильно самоубийству.
— Придётся врать, — решила я.
Подойдя к своему руководителю, я сообщила, что записана на одиннадцатое число на микрооперацию. Пропустить или перенести её на другой день у меня не получится.
— Жанна, а ты когда после этой операции сможешь приступить к работе?
— На следующий же день, — заверила я.
— Ну, хорошо, я предоставлю тебе этот день в счёт будущего отпуска.
После работы я поехала к Раисе. Она, как всегда, встретила меня радушно. Немного погодя пришёл и Дмитрий. Он поздоровался с суровым выражением лица и сел на диван.
Раиса Андреевна быстро накрыла на стол и пригласила нас поужинать. Когда дело дошло до чая, она спросила:
— Что у тебя нового, Жанна?
— Да вот одиннадцатого числа еду по повестке в суд.
— А что так?
— Вы помните, я рассказывала вам историю, как вместо Дмитрия и его знакомого отравили двух сотрудников фирмы, которой руководит ваш бывший муж?
— Припоминаю.
— Ну, так вот! Теперь обвинение в отравлении тех ребят вешают на меня.
Она поставила чашку на стол, внимательно посмотрела на меня:
— Ты же говорила, что ребят отравили две девушки, которых потом оправдали?
— Верно! Но оправдали их для того, чтобы они не сказали правду в суде о том, почему и вместо кого пытались этих сотрудников отравить.
— А почему нельзя было этого говорить в суде? — удивилась она.
— Потому что тогда бы всплыло имя вашего сына. А отец Дмитрия сделал всё, чтобы этого не произошло.
— Сын, я уже второй раз слышу эту историю. Ответь, она говорит правду?
— Ты что сюда припёрлась? — набросился он на меня!
— Я? Рассказать своей матери правду и подсказать, где меня искать, если вдруг исчезну.
Я встала, поблагодарила Раису за ужин, оделась и направилась к двери.
— Жанна, не уходи, — крикнула она вслед, — давай во всём сначала разберёмся.
— С сыном своим разбирайтесь, а со мной теперь суд будет разбираться.
Слёзы душили меня всю дорогу до самого дома. Я низко опустила голову, чтобы их не было видно посторонним людям.
Десятого числа я снова позвонила Вере. Она сообщила, куда и к какому времени мне подойти, чтобы вместе ехать в другой город. Однако на следующий день меня разбудил телефонный звонок в половину пятого утра.
— Жанна, — услышала я голос Антона, — подъезжай к месту встречи на час раньше. Погода паршивая, ехать придётся дольше.
Глава 22
В машину Вольских я села недалеко от Курского вокзала. Погода была действительно ужасной. Мокрый снег валил хлопьями. Видимость была плохая. До МКАД мы ехали молча. В салоне играла музыка, да Вера с Антоном лишь изредка негромко перекидывались словами. Потом Вольский выключил музыку и обратился ко мне:
— Жанна, мы столько вместе пережили в связи с этими судебными тяжбами, думали, что доверяем, друг другу, а всю правду по этому делу узнали от Лиды, а не от тебя.
Я замерла.
— Ёлки палки! — подумала я, — ну, почему я не предупредила Лиду, чтобы она не говорила ничего Вере. Ведь я должна была предвидеть, что она ей позвонит!
Теперь я молча обдумывала, с чего начать своё оправдание.
— Если бы я знал, что обвинение повесят на тебя, то не стал бы переписывать своё заявление?
— Я ни в чём тебя не обвиняю. Ты всего лишь защищал свою жену. Любой другой поступил бы также.
— Нет, дорогая Жанночка, если бы я знал, что теперь станут тебя обвинять в нашем с Антоном отравлении, то не стал бы писать это проклятое новое заявление! — раздражённо выпалил он. — Мне только вчера стало известно, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Маменька берегла мои нервы после болезни, и боялась, что я расскажу вам о том, что стал виновником затопления дорогущих картин. Тогда стало бы невозможным выкрутиться из этой ситуации моему семейству и сыну Зверева.