— Ну да. Ночами я работаю, — развеял ее сомнения Кип.
— Работаете? — удивилась Кейт.
— Пишу.
— Так вы писатель, — улыбнулась Кейт, подумав о том, как ей везет на новые знакомства: один полицейский, другой писатель… — И что вы пишете? Детективы?
— Почти угадали. Психологические детективы. В кино это называлось бы «триллер».
— Как здорово, — восхищенно улыбнулась Кейт. — Наверное, к вам постоянно пристают с такими вопросами… но могу я попросить у вас книгу? Я люблю детективы. Правда, классические: Агату Кристи, например… Но и современный роман я тоже прочту с удовольствием. Тем более ваш…
— Спасибо за «тем более», — улыбнулся в ответ Кип. — А книгу я завтра привезу. Выберу для вас свою лучшую…
Ворота были открыты, а тяжелую дверь с кучей засовов, к удивлению Кейт, открыл вовсе не дядя Скотт.
На пороге появилась пожилая женщина с лицом, усеянным красной паутинкой сосудов. Ее взгляд Кейт даже мрачным не могла назвать. Скорее, он был свирепым. Кейт сразу почувствовала себя так, словно пришла просить в долг.
— Добрый день, — растерянно поздоровалась Кейт и поставила на порог тяжелую сумку. Она с удовольствием сделала бы это в доме, но уже не была так уверена, что в этот дом ее пустят. — Я… я… племянница дяди Скотта. Скотта Майрика, я хотела сказать… Меня зовут Кейт. Кейт Майрик.
Женщина недоверчиво оглядела Кейт с ног до головы.
— Что-то на дядюшку вы не очень похожи… — пробормотала она.
Голос у нее был низким, и если бы Кейт не видела, что перед ней женщина, то непременно бы решила, что с ней говорит мужчина.
Господи, ну как же я ей докажу, что я — племянница Скотта Майрика? У меня ведь нет даже паспорта… — подумала Кейт, каждой клеточкой кожи чувствуя на себе пристальный и подозрительный взгляд этой странной особы.
— А может, вы аферистка какая-нибудь, а не племянница… — продолжила женщина. — Как же я узнаю, что вы — Кейт Майрик?
Кейт почувствовала, как отчаяние волной подступило к горлу. Ни денег, ни документов… Если бы только увидеть дядю… Может, он окажется не таким подозрительным, как эта ведьма…
Кейт почувствовала, что вот-вот растечется по порогу, как подтаявшее желе, и поняла, что нужно немедленно взять себя в руки. В конце концов, она журналистка, хоть и начинающая. А без нахрапа в ее профессии не обойтись. К тому же с такими недоверчивыми ведьмами, которые не хотят пускать племянниц в дом их дядюшек, можно бороться только наглостью.
— Вообще-то, — изобразив на своем лице спокойствие, заявила Кейт, — я приехала к дяде. Его предупредили о моем приезде. Он меня ждет. Это ему я должна объяснять, племянница я или нет. Но уж никак не женщине, которую вижу первый раз в жизни.
И без того красное лицо цербера в юбке покраснело еще сильнее. Щелки зрачков сузились, а в темных глазах неуловимого цвета блеснул странный огонек.
— Знаешь, что я тебе скажу… Я таких, как ты, видела много… То они племянницы, то троюродные сестры, то внебрачные дочери… А всем надо что? Да то и надо: обмануть, обобрать, а потом смыться…
Кейт уже не чувствовала себя растерянной. Она чувствовала себя злой, как тридцать разъяренных зловредных хорьков. Во-первых, ей совершенно не хотелось тащиться в эту даль. Во-вторых, у нее пропали все вещи. А в-третьих, после всех своих злоключений и бесконечной дороги она должна выслушивать оскорбления какой-то старой ведьмы?!
Кейт подняла сумку и, воспользовавшись ею, как щитом, решительно направилась в дом. Женщина, опешившая от такой наглости, только и успела, что ухватить девушку за рукав джинсовой куртки. Кейт вывернулась и, не оглядываясь назад, пошла по просторному холлу, выкрикивая на ходу:
— Дядя Скотт! Дядя Скотт!
Только бы старый чудак оказался дома…
— Вот это наглость! — раздалось за ее спиной. — И где ж тебя воспитывали? Нет, ты точно никакая не племянница. Аферистка! Воровка!
— Дядя Скотт!
— Аферистка!
— Дядя Скотт!
— Воровка!
— Да, что тут творится, дери мою плешь! — раздался возмущенный голос.
Кейт огляделась по сторонам, но источника голоса нигде не было видно. Может быть, дядя в результате своих экспериментов, превратился в человека-невидимку? Если, конечно, хозяин голоса — ее дядя Скотт, а не очередной странный обитатель этого негостеприимного дома…
Кейт миновала холл и вошла в гостиную, однако же и там никого не увидела.
— Мистер Майрик, тут какая-то аферистка! — выкрикнула из-за ее спины краснолицая фурия.
— Ну, так гони ее прочь! — раздался возмущенный голос.
На секунду Кейт подумала, что сходит с ума: она отчетливо слышала голос где-то рядом с собой, но его обладателя нигде не было видно. Но ведь его слышала не только Кейт. Фурия, которая буквально дышала ей в спину, даже отвечала этому голосу!
— Дядя Скотт! — что было мочи крикнула Кейт. — Это я, ваша племянница!
— Дери мою плешь! Сейчас поднимусь. Через несколько секунд перед глазами Кейт развернулось престранное зрелище: одна из стен разъехалась в разные стороны, а из образовавшегося проема вышел низенький всклокоченный старикашка, в котором Кейт немедленно признала своего дядюшку Скотта.
За эти долгие годы он почти не изменился, разве, что на лбу прибавилось морщин — как видно, дядюшке приходилось много думать, — да всклокоченные волосы, оставшиеся только на затылке, окончательно и бесповоротно выбелило время.
— Дядя?! — воскликнула Кейт, которую, это театральное появление не могло оставить равнодушной.
— Кейт?! — выкрикнул старикашка и хлопнул себя по лбу ладонью. — Старый дурак, дери мою плешь! Я совсем позабыл о звонке Джеральда! А ведь он предупредил меня, что ты приедешь. Я записал это на какой-то бумажке, но бумажка…
Дядя Скотт вывернул наизнанку карманы своего белого халата, и из них посыпались многочисленные листочки. Он наклонился, чтобы их подобрать, а Кейт подбежала к нему, чтобы помочь. Оба действовали синхронно, поэтому стукнулись лбами. Дядюшкин лоб оказался крепче, поэтому Кейт, охнув от боли, осела на пол, почти уверенная в том, что на лбу появится шишка.
Дядя сочувственно посмотрел на племянницу, племянница — на дядю, а потом оба расхохотались.
— Да бог с ними, с бумажками… — махнула рукой Кейт. — К счастью, вы меня узнали и все обошлось…
— Еще бы я не узнал собственную племянницу, — обиженно проворчал дядя Скотт. Он подобрал бумажки, испещренные таинственными знаками, которые Кейт идентифицировала как формулы, и затолкнул их обратно в карман. — Ты ведь совсем не изменилась…
Ну да, хмыкнула про себя Кейт. Интересно, он хоть помнит, что мне было семь лет, когда последний раз виделись?
— А ты, Эльза, дери мою плешь… — покосился он на женщину, которая с мрачным видом стояла возле дивана, накрытого пледом цвета заплесневелой хлебной корки. — Ты что, не можешь отличить приличную девушку от аферистки? Вечно ты устраиваешь скандалы…
— Откуда же я знала, что она — ваша племянница? — пробубнила Эльза.
— Вообще-то я представилась, — напомнила Кейт.
— Если бы вы меня предупредили… — не глядя на Кейт, продолжала оправдываться Эльза. — А то мало ли кем эти аферистки представляются…
— Кейт — моя племянница, а не аферистка! — рявкнул на нее дядя Скотт. — Ты бы смирила свой нрав, Эльза. А то уволю, дери мою плешь! Обязательно уволю…
— Ну конечно, — мрачно хмыкнула Эльза. — Уволите, как же. Да кто на вас тогда работать будет? Вы тут грязью зарастете или умрете от голода… А местных сюда калачом не заманишь…
— Тьфу ты, черт, — ругнулся дядя, и Кейт поняла, откуда у нее такая любовь к бранным словечкам. — Никакого с ней нет сладу. Да ты не обращай на нее внимания, Кейт. Привыкнешь… Давай, Эльза, чего стоишь? Накрывай на стол. Кейт, наверное, проголодалась с дороги…
Кейт лежала на огромной кровати, любовалась облупившейся краской на потолке и подводила итоги сегодняшнего дня.
Во-первых, она, по собственной рассеянности, поменялась сумками со своим попутчиком и осталась без вещей, денег и документов. Во-вторых, она познакомилась с весьма привлекательным писателем детективов, который пообещал ей свою помощь в поисках пропавших вещей. В-третьих, чуть было не осталась без крыши над головой благодаря странной служанке своего дядюшки Скотта. В-четвертых, заново познакомилась с самим дядюшкой, который и в самом деле оказался чудаком из чудаков. В-пятых, несмотря на все неурядицы, у нее чудесное настроение. И, хотя радоваться, по большому счету, нечему, у нее на душе так удивительно легко, как будто не было ни Микки с его предательством, ни банкротства отцовской фирмы, ни отложенного на неизвестный срок путешествия…