Вы знаете, в тюрьмах сидит мало сынков миллионеров. Наверно, поэтому их там особенно не жалуют. Мне это сразу дали понять. Свое украшение я получил там, когда доказывал, что не такой уж я сынок, как кажется. Короче, для ада на том свете я вполне подготовлен, меня уже вряд ли чем удивишь.
Когда я вышел пять лет назад, то был несказанно обрадован, что Стив Гордон жив, здоров и процветает. Я-то грешным делом боялся, как бы с ним чего не случилось, пока я загораю. Но хоть в этом мне повезло. А дальше, дальше вы знаете…
Он надолго замолчал, пережидая, пока прошлое отпустит его.
– Вам еще на захотелось помочь восторжествовать справедливости?
– Если она восторжествует, как вы ее задумали, тогда вы совсем пропадете.
– Это казуистика! – раздраженно воскликнул он. – Вы просто не хотите, вы любите его, хотя убей меня бог, не знаю за что. Но у нас будет еще время. Я начинаю привыкать к вам, ваше общество совсем не тяготит меня, вы необычны, Стив всегда понимал толк в женщинах, но любая женщина – всего лишь женщина, милая леди. Идемте домой, я кое-что привез для вас.
Он легко поднялся. Я тоже встала и пошла за ним.
Я шла и смотрела на него. И мне вдруг стало пронзительно жалко этого несчастливого человека и… и… Стива. Я сразу поверила в эту ужасную историю. Стив, конечно, виновен, и… не виновен! Это все дьявольские гримасы судьбы.
Корсан, наверно, что-то почувствовал и обернулся. Наши глаза встретились, и целая гамма чувств мелькнула в его глазах: удивление, растерянность, гнев, который прикрыл его всегдашний насмешливый прищур.
Он шагнул ко мне и нарочно больно поцеловал.
– Вот так гораздо лучше, теперь вы сердитесь и не жалеете меня. Запомните. Я не выношу этого. С чего вы взяли, что меня нужно жалеть? За пять лет я успел многое наверстать, например, по количеству женщин я вряд ли уступаю Стиву. Сейчас мне тридцать семь – прекрасный возраст. Я очень богат, не сегодня-завтра женюсь на какой-нибудь юной красавице, у меня будут дети, и, наконец, у меня есть вы, и я могу сделать с вами все, что захочу. Я уже отнял у вас мужа, сына, свободу, осталась одна честь, но и ее я заберу в конце концов. Про Стива не говорю: он – конченый человек. Вы не можете жалеть такое чудовище.
Он еще с минуту придирчиво изучал выражение моихглаз, но что-то в них все равно его не устраивало. Он с досадой отвернулся и пошел прочь, пытаясь взять себя в руки.
Ему это удалось, когда мы вошли в комнату, которую он мне предназначил под мастерскую.
Я была рада и не скрывала это, так как слишком давно не держала в руках кисти. Я хотела поблагодарить его, но он уже вышел, и я не стала его догонять, потому что если поспешу, то еще смогу захватить те пятна теней у пруда. Не мешкая, я схватила все, что нужно, и пулей выскочила из дверей: я боялась, что солнце уйдет.
Я успела, но ничего не получилось. Ну не выходили у меня эта таинственность и зловещая бездонность! Хоть ты тресни. Может, кобальта добавить? Да, уже лучше. Но вот здесь… здесь, явно чего-то не хватает. А если туман напустить и девушку в белом поставить? Она судорожно ухватится обеими руками за эти стволы, волосы ее повиснут и станут тянуть, тянуть страдалицу в глубину омута.
– Иду! Иду же! – крикнула я Алиссии, которая третий раз проявляет жуткую настырность.
– Ну, что ты кричала?
– Да как же не кричать? Сорок минут всего осталось.
– До чего?
– До ужина! Забыли? Хозяин прислал ворох всего! Не успеть вам к сроку.
– Не причитай, успеем. Бежим!
Меня можно призывать в армию, так быстро еще ни один новобранец не собирался на парад. Пятнадцать минут на душ, пятнадцать минут на все остальное. Туфли я надела у самой двери в залу.
Корсан, похоже, начинал терять терпение, но лицо его разгладилось, когда я подошла к нему и сказала:
– Я не успела поблагодарить вас в мастерской.
– Пустяки. А как вам работалось?
– Ничего не вышло.
– Не огорчайтесь, завтра получится. Вы ели когда-нибудь это?
– Да, в самолете, когда Стив увозил меня на Неприступный, к счастью, больше не приходилось.
– Жаль. На Неприступный вы полетели сразу после регистрации?
– Почти.
– Вы были там счастливы?
– Да.
На этом разговор наш прервался и возобновился только потом, когда мы танцевали. Корсан вдруг спросил меня:
– Почему вы надели одну серьгу?
Действительно, одна. Точно помню, что вдевала обе. Наверно, плохо застегнула и она упала, когда туфли надевала или платье.
– Я сейчас схожу и найду.
– Нет, останьтесь.
– Она может пропасть.
– Вам жалко?
– Ну, она, кажется, дорогая?
– Да, эти рубины не из последних.
– Вот, и вы можете их лишиться.
– Почему я? Это теперь ваше. Я обычно дарю не на один вечер, а навсегда.
– Не хотите же вы сказать, что эти колье и прочее…
– Ваша собственность.
– Но это же целое состояние?
– Я покупаю дорогих женщин.
– Я не продаюсь.
– Все в этом мире продается и покупается.
– Вы напрасно потратитесь, я равнодушна к украшениям.
– А я нет. И кому же их носить, если не вам? У кого есть еще такая гибкая соблазнительная шея и изумительная кожа?
– А еще зубы! Вы забыли, – ехидно добавила я.
Когда тебя вслух разбирают по статям, то трудно удержаться, несмотря на принятое решение – избегать острых ситуаций, чтобы у него не было поводов.
– Простите, я, кажется, был неловок, – усмехнулся он. – Тем не менее, я буду дарить вам то, что сочту нужным, а вы будете доставлять мне удовольствие, надевая их. Это ведь не обременительно для вас?
– Нет, конечно, но все это бессмысленно.
– Вы любили Стива, когда выходили за него замуж?
– Нет.
– Тогда что заставило вас выйти за него?
– Я не могу вам сказать.
– Нет, вы должны, мне это важно знать.
– Зачем?
– В некотором роде я стану преемником Стива. Так за сколько же он купил вас?
– Ни за сколько. Стив знал, что я не продаюсь ни за какие деньги.
– Но что-то же он вам предложил? И вы согласились! Согласились лечь в постель с нелюбимым человеком! Стать его собственностью! Что же? Говорите! Черт бы вас попрал! Я приказываю.
Мы остановились, и он почти кричал.
– Вы можете прибить меня, но я вам не скажу, – решительно ответила я.
Мне показалось, что он сейчас же этим и займется, но он вдруг почти оттолкнул меня и сказал:
– Немедленно уходите.
В замешательстве я не сразу среагировала.
– Убирайтесь вон! – прорычал он.
Я повернулась и, стараясь не очень спешить, покинула залу со всем достоинством, на которое была способна.
«Сумасшедший! Грубиян! Невежа! Чудовище!» – клеймила я его, пока немного не остыла.
А! Впрочем, этого надо было ожидать! Он десять лет просидел в тюрьме и, естественно, растерял там хорошие манеры. Теперь у него могут быть срывы. Я старалась быть объективной и совсем успокоилась.
И вообще это даже к лучшему, что сегодня наше рандеву так внезапно и быстро закончилось. Можно еще поработать.
Я так и сделала. Девушка получилась тоненькая, хрупкая, и сразу видно: не жилец на этом свете.
Я сильно вздрогнула, когда, толкнув дверь, в мастерскую буквально ворвался Корсан.
– Вы здесь! – облегченно вздохнул он.
Я пожала плечами: дескать, где же мне еще быть?
– Я заходил к вам, но вас там не оказалось, я подумал, что вы сбежали, как-то совсем забыл про мастерскую. Вы меня простите за мою несдержанность? Сам не знаю, что на меня нашло. И в знак примирения, пойдемте, прогуляемся. Сегодня потрясающая луна!
Он проговорил это быстро, на одном дыхании, схватил меня за руку и повел, нет – потащил, за собой, да так, что я еле поспевала за ним. Удивительно, как еще где-нибудь не растянулась! Но уж по лестнице я отказываюсь так спускаться. Я вырвала руку.
Он стремительно повернулся. Я попятилась и наткнулась на стену. Это ловушка! Мне некуда было деться! В отчаянии, из последних сил я уперлась обеими руками в его ходящую ходуном грудь.