Антонюку стало неловко, что его так обзывают в присутствии сына, сказал:
— Пойди, Сашко, погуляй.
Сашко взял учебник, вышел из хаты, сел под окном. На что это Шморгун подбивает отца? «Заберешь, отвезешь… даст за это целую бутыль…» Не иначе, что-то хочет украсть в колхозном саду и переправить той самогонщице Ольге. Ворюга! Неужели тато согласится? Вздохнул тяжело.
Подвинулся ближе к окну, надеясь услышать продолжение разговора. Отец говорил тихо, сторож бухтел, как в бочку: «Бу-бу-бу». Ничего не разберешь.
Нет, отец не пойдет на такое.
Вспомнился общественный суд над Шморгуном. Людей в клуб сошлось — не протиснешься. Детей не пускали, но Сашко с хлопцами все же пробрались туда. Забились в уголок, стояли, слушали. Ох, как тогда корили его люди!.. А как молил Шморгун, чтобы колхозники простили! «Люди добрые! Клянусь вам жить честно! Щепки возле чужого двора не подниму…» И ему поверили, простили, велели только уплатить деньги за все, что взял из кладовой. Теперь, вишь, забыл, снова потянуло на старое, да еще и отца подговаривает. Дурнем, вороной обзывает.
Сашку обидно за отца. И почему он такой? Врезал бы тому гаду… Так нет, водится с ним… Мысли Сашка прервал дребезжащий голос Шморгуна, долетевший из хаты:
Чтобы не слушать пьяного пения, Сашко положил на косяк книгу, взял в сарае лопату и пошел на огород. Там еще оставалась неубранная кукуруза.
Яростно набросился на засохшие стебли, точно на своих заклятых врагов. Раз! Раз!.. Срубленные лопатой стебли веером ложились на землю, шелестели жесткими рыжими листьями.
Солнце вот-вот опустится за гору. Под его косыми лучами поблескивали серебристые паутинки. Бабье лето.
Вырубив четыре ряда кукурузы, Сашко закинул за плечо лопату, пошел с огорода.
Как раз в это время вышли из хаты Павло и сторож. Лица у обоих красные.
— А может, пойдем еще и в чайную, опрокинем по чарочке, — уговаривал Шморгун. — Деньги есть.
— Хватит… хватит…
— Ну, как хочешь… А я пойду.
Сторож сделал несколько неверных шагов к воротам, зашатался, уперся обеими руками в штакетник, будто собирался перепрыгнуть через него.
— Ч-черт… понаставляют…
— Давайте я выведу, — подбежал Сашко. — Домой идите.
Он рад был избавиться поскорее от Шморгуна, чтобы тот больше не сманивал.
Шморгун кое-как добрался до калитки. Вдруг что-то вспомнил, завопил на весь двор:
— Павло! Стой! Ты куда пошел? Так, значитца, договорились?.. Да что ты там бормочешь?.. Говори: приедешь или нет?
— П…приеду, — еле выжал из себя Антонюк и поплелся в хату…
«Согласился! — похолодел Сашко. — Напоил, ворюга, и уговорил!..»
Шморгун обратился к расстроенному Сашку:
— Завтра в яр пойдете? Га?.. Чего молчишь?.. На кой он вам сдался, тот сад? Пока вырастите, школу покончаете. Уедете в город. На вертолетах будете летать. У-ух!.. Плевать вам тогда на него с высоты! Ха-ха-ха!.. Или, может, тебе яблочек или грушек не хватает? Так я еще принесу, ей-ей, принесу еще. Ешьте, сыночки, от пуза. Ха-хах-ах!..
Сашко рванулся, изо всех сил толкнул Шморгуна за калитку, крикнул:
— Чтоб ноги вашей больше у нас не было! — Быстро запер калитку на задвижку, побежал в хату.
Отец лежал на кровати, свесив голову, словно без памяти. Посреди комнаты в луже воды валялось опрокинутое ведро.
Сашко собрал тряпкой воду, убрал со стола. Снял с сонного отца пиджак, ботинки. Поднял голову на подушку.
На дворе стемнело.
Зажег свет.
По радио передавали веселую музыку. Выключил репродуктор, уселся с ногами на диване.
Что же делать? Идти к маме, рассказать ей все? Но чем она поможет? Только разволнуется и снова будет плакать… А может, к той Ольге пойти? Сказать, чтобы не смела брать краденого…
«Нет, лучше самого отца попрошу. Очень, очень попрошу. А если не послушается, я скажу ему: «Брошу тебя — и все. Пойду к маме жить». Тогда он, наверное, послушается».
Еще долго сидел, надеялся — проснется отец. Но тот спал как убитый. Один только раз перевернулся на бок, забормотал, застонал во сне и замолк.
Сашко погасил свет и улегся на лавке.
«Утром поговорю», — решил он.
Отец потер заспанное лицо рукой, откашлялся, поглядел на свои босые ноги.
— Сашко, где ботинки?
— Под лавкой.
— Подай.
Сашко встал, подал.
«О-о, солнце уже высоко! Вот так поспал! Мог бы и все проспать…» — подумал.
Стал одеваться, обуваться.
— Куда ты? — спросил отец.
— У нас воскресник сегодня.
— Сад в овраге закладывать будете?
— Угу…
«А что, если мне не ходить туда? — вдруг подумал Сашко. — Поеду с ним в город. Тогда, может, он не заедет к Шморгуну».
— И я хочу с вами поехать.
— А воскресник?
— Ничего, обойдутся и без меня.
— Иди, куда все.
— Возьмите! — не отступал Сашко. — Я вам не помешаю.
— Сказал — значит, все! И не проси. Лучше вот полей мне на руки.
Сашко сразу помрачнел. Не спеша снял с плиты кастрюлю с водой.
Отец подставил пригоршни. Фыркал, плескался, как на дворе. Весь пол забрызгал.
— Знаю, почему не берете, — пробормотал Сашко. — Воровать захотелось.
— Что?.. — поднял мокрую голову тато.
— Эге, думаете, я маленький, ничего не понимаю? С тем пьяницей Шморгуном договорились украсть что-то в саду.
— Прекрати болтовню! Что тебе за дело, с кем и о чем я договариваюсь? Распустился…
— А такое мне дело, что я с вами больше не буду жить, если пить будете и… воровать.
Отец Антонюк только брови нахмурил, но ничего не сказал. Будто убегая от сына, второпях накинул на плечи пиджак, снял с вешалки кепку, выскочил из хаты.
Глава двенадцатая. Приключение в саду
Учитель физкультуры Петро Денисович подал команду, и колонна тронулась со школьного двора.
Впереди шли пятиклассники, за ними — шести- и семиклассники. У одного на плече лопата, у другого в руке порожнее ведро. В хвосте колонны ученики восьмого класса тащили возки, катили тачки, нагруженные кроличьим пометом. Два грузовика, предоставленные колхозом, выехали на дорогу и направились за торфом.
Когда колонна шла выгоном, из двора выскочил Кудлай.
— Иди, иди сюда! — позвал Микола.
Пес обрадованно бросился к нему.
— О, теперь у тебя и помощник будет! — пошутила Валентина Михайловна, шедшая рядом со своим классом.
Сашко был хмурый и неразговорчивый. Он словно бы похудел за ночь.
— Ты чего такой? — нагнулся к нему Микола.
— Какой? — встрепенулся мальчик.
— Ну, невеселый, молчишь… Я сразу заметил, как только ты пришел. Отец опять, наверное, что-то натворил, да?
— Нет, ничего не натворил. Голова болит…
Сашко даже Миколе не хотел рассказать о том, что задумал сегодня Шморгун с отцом.
Дедусь Артем ждал школьников чуть ли не с рассвета.
— Вот это я понимаю — целая гвардия нагрянула. А обоз у вас какой! — кивнул на хвост колонны.
— Вскоре еще и кавалерия прибудет! — пошутил Тихон Федорович.
Садовник уже разметил, где сажать деревья, и часть учеников сразу же взялись за дело. Рассыпались по обоим склонам отлогого оврага, копали ямы. Другие, сбросив с возков и тачек удобрения, отправились в лощину за черноземом.
Микола с Сашком, отвоевав у хлопцев-восьмиклассников дырявый возок-тарахтун, тоже покатили в лощину. Чтобы их похвалили, набрали полнехонький ящик чернозема, едва втащили возок на склон.
— Разве можно постольку набирать? Надорветесь! — ахнула Валентина Михайловна.
— Это еще мало, в следующий раз возьмем больше, — храбрился Микола.
Услышав разговор, подбежал Олег.
— Давайте я помогу.
— Без твоей помощи обойдемся, — ответил Микола. — Яму копай, чего лодырничаешь?