Моя «связь» с президентом Пак Чон Хи была очень раздута. В тот период обществу было сложно понять и принять такой мой стремительный профессиональный рост. Тем более, что подобных моему случаев больше не было. Я думаю, именно поэтому главную причину моего роста сводили к президенту. Но кто когда-нибудь сможет проверить, насколько верны слухи, что меня поддерживал президент?
То, что образы президента Пак Чон Хи и Ли Мён Бака были в чем-то схожи, тоже способствовало распространению слухов. На самом деле, когда я был чуть старше 20, у меня было прозвище «маленький Пак». Когда друзья называли меня так, я говорил с улыбкой: «я уже большой, почему маленький Пак». Слухи по поводу того, что за мной стоит президент Пак, не прекращались. Во-первых, из-за сходства во внешности, а во-вторых, потому что мы оба много работали.
Это был человек, из-за которого меня посадили в тюрьму и препятствовали моему трудоустройству. Я встретился с ним в последний раз 20 октября 1979 года, а погиб он 26 октября.
В то утро ко мне неожиданно позвонили из кабинета президента и попросили прийти. Время встречи было назначено на 4 часа, но приглашенных собрали в Центре искусств Седжонг в 10 утра. Всего было около двадцати человек. Были директора газет, руководители «движения за новую деревню». Из бизнес-кругов был один я. «Представители народа» из разных профессиональных сфер были приглашены на беседу с президентом.
Организатором встречи был начальник службы охраны президента Ча Джи Чоль. Люди из аппарата президента вручили некоторым из нас конверты. В которых были листки со словами президенту. Мне тоже дали конверт, я просмотрел содержание. «Я, как один из лидеров событий 3 июня 1964 года, глядя на сегодняшних студентов, понимаю, как они не правы. Демонстрации студентов в Пусане и Масане произошли в результате непонимания студентами ситуации в государстве, из-за их неблагоразумия. Поэтому не стоит серьезно к этому относиться, потому что вскоре…» Слова к президенту были написаны в таком роде.
Директора газет, руководители «движения за новую деревню» получили свои листки, стояли и заучивали. Я очень переживал. Потому что говорить по написанному мне не позволяла совесть, потому что так я на самом деле не думал. А если пойти против, от этого могла сильно пострадать компания. Я не видел выхода из этой ситуации.
Когда все приглашенные пошли на обед, я позвонил по телефону-автомату другу, который работал судьей. Я хотел посоветоваться с ним.
— Если можно не выступать, то это могло бы быть выходом. Но если ты заденешь их, то отомстят тебе лично, и твоей компании. Они сейчас словно не в себе.
Эти слова мне ничем не помогли. Прошел обеденный перерыв, все учили розданные им слова. И уже определили порядок выступлений. Сначала должны были выступить два директора из газетных издательств, потом руководитель движения за новую деревню, а я после него. Все приготовились и отправились в аппарат президента.
Президент был очень худой, а лицо его было омрачено какими-то переживаниями. Мы увидели его в комнате для приема гостей. Начальник службы охраны Ча Джи Чоль стоял за спиной президента и знаками показывал, чтобы начинали выступление.
Два директора издательств выступили, как и было им предписано.
У меня по спине пошел холодный пот. Я твердо был уверен, что не смогу сказать по написанному. Я несколько раз давал себе слово не унижаться. Но в то же время я думал, что бы такое сказать, чтобы и компании не в ущерб, и президента не обидеть. У меня от напряжения пересохло в горле. Начальник Ча Джи Чоль, стоявший за спиной президента, казался огромным.
Настала очередь лидера движения за новую деревню. Это был пожилой человек, который так волновался, что с трудом вспоминал слова, одно за другим, точно первоклассник, который плохо выучил домашнее задание.
— Я хочу выступить как представитель лидеров движения за новую деревню в стране. Как говорил господин президент…
На этом он запнулся. Прошла минуты три, старик не мог продолжать. Он был в таком состоянии, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. Лицо Ча Джи Чоля побледнело. Но тут президент сказал.
— Вы забыли, что учили?