Даган отстранил ладонь, давая возможность говорить, и парень затараторил, свистящим шепотом:
— Я один, совсем один. Голодно милорд, надеялся поживиться. Простите Христа ради, бес попутал, ей Богу, попутал.
Даган верил ему и не верил, поэтому сильнее вдавил лезвие в шею оборванца, намекая, что любит правду.
— Ей, Богу, милорд, ей Богу!! — шепелявя, свистел парень, дрожа в страхе. — Не убивайте, милорд, во имя Христа, помилуйте. Я же ничего…я же только тут… если хлебушек оставите. Я же не ничего, милорд. Смилуйтесь! Христа ради, Христа ради, милорд!
— Я тебе не верю, — зловеще щурясь ему в лицо, прошипел Оррик. Парня вовсе перекосило, слезы ринулись из глаз:
— Нет, нет, милорд! Не убивайте! За что, Боже милостивый! Я же ничего не украл, ничего не сделал! Смилуйтесь, добрый господин!
Оррику надоело слушать сопливые молитвы парня, видно тот действительно, говорил правду — для разбойника мал и слаб, не человек — червяк. Но как подручный сгодиться в шайке мог.
Даган поднял его за шиворот драной рубахи и, приказав молчать, потащил к стражнику.
— Свяжи и сунь кляп в рот. А ты, — ткнул в оборванца пальцем. — Слово издашь, дернешься — убью. Будешь вести себя тихо — утром отпустим.
Тот закивал, дал привязать себя к дереву и все умолял взглядом, трясясь от страха.
Оррик не стал полагаться на слова лазутчика и лично обошел лагерь, проверяя местность, а заодно как стражники несут службу. Но все было в порядке — больше ни одного любопытного в округе, а воины не спали и чутко дозорили.
Успокоенный Оррик вернулся к Исвильде, которая уже спала сном младенца, улыбаясь то ли мечтам, то ли ангелам, заглянувшим к ней в сновидения.
Глава 13
Утро было хмурым и облачным. Погода явно решила преподнести сюрприз путникам, обрушившись на головы проливным дождем. Пока Гарт подгонял сонь и мешкавших слуг, Оррик выслал вперед отряд на разведку и успел поссориться с Галиган, который не понимал, отчего сегодня завтракать не придется. Для него мелкий дождик не являлся помехой для принятия пищи, а верить в то, что это репетиция он не желал. Оррик же не желал что-то доказывать — наорал и где рыком, где угрозами заставил двигаться быстрей. Лагерь опустел в рекордные сроки — пять минут и эскорт двинулся дальше, телеги загремели колесами.
Оррик еще надеялся обогнать тучи, но, понимая, что задумка может не удастся, накинул на плечи Исвильде плащ, чтоб та не вымокла и не простыла и чутко поглядывал за отрядом. Все ничего, но треклятые телеги с добром брата, значительно снижали ход, хоть возницы поспешали как могли. Сундуки брякали, подпрыгивая, чем раздражали Оррика, и грозили вывалиться, чем тревожили Галиган. Он ни за что не желал терять и одного.
— В них подарки Даниэле!
— Ей тебя хватит! — рыкнул Даган, пытаясь вразумить идиота, что хватался за вещи.
— Что страшного в дожде?!
— Открой глаза!! Он на сутки, не меньше! Скоро ты не проедешь со своими сундуками и застрянешь здесь навеки, а невеста не станет ждать тебя у аналоя!
Давил на больное Оррик, скрывая истинную причину: застрявший обоз хорошая мишень для разбойников. Того парня они не отпустили, лишь ослабили путы, давая возможность развязаться самому, немного помучившись, но большой уверенности, что тот говорил правду у Оррика не было, как не было гарантии, что в этих местах не орудуют шайки разбойников, не рыщет кто-то по душу Исвильды. Он даже немного жалел, что отпустил оборванца, но брать лишний грех, убивая возможно невинного, не хотел.
Не прошло и часа, как взятый темп начал снижаться — дождь усилился, превращая дорогу в болото грязи. Копыта лошадей вязли, колеса телег буксовали, борта кренились. Сундуки Галиган грозили пуститься в плаванье.
Колесо одной телеги хрустнуло, ее перекосило, и она застряла в грязи наглухо, вывалив сундуки в воду. Вторая тоже застряла, но хоть сохранила свое содержимое. Пришлось вытаскивать ее. Оррик и стражники толкали, но ничего не выходило, пришлось поднимать и переносить на более менее ровное место.
Исвильда пыталась помочь, расстроенная, что Оррик, отдав ей плащ, вконец вымок, а сейчас еще и искупается. А дождь холодный — как бы не простыл.
Даган рыкнул бы на нее, но только глянул на мокрую огорченную девушку, зубами скрипнул, чтобы грубость сдержать и, поднатужившись, все ж вытолкал телегу с помощью мужчин.
Галиган, будь он неладен, все у сундуков упавших в воду кудахтал, спасал свое сокровище. А что там спасать — два раскололись, отдав свое содержимое воде, третий намок — не поднять. Пришлось криками отбирать у глупца испорченные вещи, заверяя, что три сундука — не велика потеря.
— Зато спасем эти, — указала Исвильда на два уцелевших в поломанной телеге. Галиган нехотя согласился, к величайшему удивлению Оррика. Он с благодарностью глянул на девушку и, помог перенести имущество в другие телеги, понимая, что лучше от этого не будет — лишний вес в такую погоду не нужен.
— Учти, спасая эти сундуки, ты рискуешь потерять остальные, — предупредил брата. Тот вымокший, злой и уставший хотел бы поспорить, криками и руганью аргументируя свою правоту, но влезла девушка:
— Милорды, не стоит ругаться, давайте лучше вытаскивать телеги и продолжать путь. Все вымокли, все устали, не стоит добавлять неприятностей.
Галиган ощерился, стряхнул воду с лица и волос и, плюнув, похлюпал по луже за последним сундуком. Но не удержал его вес и рухнул в грязь.
— Черт!! — взвыл отфыркиваясь. Оррик лишь головой качнул: редкостный идиот! И двумя шагами оказавшись рядом, поднял брата за шиворот из воды, оттащил из лужи прочь, лишая того мечты спасти имущество.
— Хватит!! — гаркнул, приводя его в чувство. — Помоги вытащить ту телегу! — жестом указав на воз, что безуспешно тянули из грязи стражники. А сам, краем зрения увидев что Исвильда сейчас упадет, пробираясь к ним, поспешил ее придержать. Поднял на руки, перенес на траву.
— Постойте здесь, умоляю, не лезьте! Вы вымокли! Не хватало, чтобы заболели! Да накиньте вы капюшон, в конце концов!
— Плащ не спасает, мессир! Он весит уже пуд! — приподняла края, демонстрируя стекающую ручьем воду.
— Черт! — сквозь зубы выругался Оррик — а больше и сказать было нечего. Пошел к остальным, помочь вытаскивать следующую застрявшую телегу.
Исвильда за ним.
— Я просил вас! — обернулся, услышав хлюпающие шаги.
— Не кричите на меня мессир! — возмутилась девушка. — Я не собираюсь стоять в стороне как неженка и смотреть, как вы купаетесь в воде и грязи!
— Хорошо! Искупайтесь со мной! — рявкнул Орри, не в силах сдержать злость. — Но если вы заболеете я…я… отшлепаю вас! — выплюнул и тут же подавился этим словом, смутившись под насмешливым взглядом Исвильды. Грубиян! — посетовал на себя и поспешил скрыться с поля своего позора. Пристроился у воза, плечом подталкивая его.
— Раз, два!! Ну-уу!! — орал Гарт. Одна из лошадей оступилась и рухнула в лужу, заржала тоскливо.
Неугомонная девушка побежала к ней, принялась лезть под копыта другой.
— Уйди! — откинул ее Гарт к стражникам, что, не ощупывая ногу лошади уже знали, что к чему.
— Ногу сломала.
— Пристрели, — посоветовал Гарту Лебрент, сняв арбалет с плеча.
— Что там, Гарт?! — уставился на него Оррик. Мужчина ощупал ногу лошади и выпрямился:
— Все, отбегалась. В такую погоду нам ее не вытащить.
— Пристрели, — глухо бросил Оррик, соглашаясь с Лебрентом.
— Да вы что?! — испугалась Исвильда, надеясь помешать. Даган перехватил ее и утащил к последней телеге, единственной оставшейся в живых и стоящей на траве, силой усадил под нее.
— Прошу вас! — выставил руку, видя, что девушка готова возмутиться и расплакаться. — У нас нет возможности лечить ее, поймите это!
Исвильда нехотя кивнула, понимая, что он прав, но куда деть жалость к несчастному животному? Хотя если и жалеть, то уж всех.