— Да-а, с вами несочкучишся.
Орри одарил его расстроенным взглядом, полным тревоги за перепуганную девушку и рыкнул приближающемуся Галиган, указав рукой на поверженных:
— Это твои?!..
— Нет. Шайка местных воров.
— Уверен, что за твоим добром, а не за тобой пришли?
— Конечно. Ты глянь на них.
— Благодарю, насмотрелся и наобщался вдоволь.
— Все обошлось? — посмотрел на Ису.
— Угу, — буркнул Оррик, глянув на разрезанный колет брата. Но злости не чувствовал — мужчина бился с ними наравне, хотя Оррик не думал, что этот слабак способен владеть мечом и вступить в бой.
Даган просто хмыкнул и указал на прорехи в одежде:
— Переоденьтесь герцог.
Галиган улыбнулся, сообразив, отчего развеселился брат:
— Позже, если разрешишь. Сейчас бы не мешало убраться отсюда.
— Хорошая мысль.
Оррик подхватил Ису на руки и посадил на лошадь. Закричал людям, чтоб двигались дальше. Гарт, наплевав на предыдущие тревоги Галиган за свои вещи, выкинул половину сундуков из телеги, освобождая место раненым, и обоз двинулся дальше.
Отряд потерял пять человек мертвыми и четырех раненными, которых придется оставить в ближайшей деревне, чтоб те подлечились. Немного, учитывая, что разбойников полегло раз в шесть больше.
Даган был доволен — он набрал хороших вояк.
Теперь быстрее добраться до ближайшего здания, чтобы обсушиться и поесть. Судя по виду Исвильды, ей срочно нужен был отдых и помощь, чего Оррик дать пока не мог.
Галиган с час ворчал, жалея оставленные сундуки и зло смотрел на Гарта, что как ни в чем небывало, гордо восседал в седле, с прищуром поглядывая вокруг. Дорога была ровной без надоевшей уже до оскомины грязи, но дождь, будь он проклят, не прекращался.
— Люди устали, вымокли, голодны, раненным нужна помощь, — начал пенять брату Галиган, раз не получился диалог с его другом. — Нужно остановиться.
— Уже останавливались, — напомнил Оррик, мечтая пересадить Исвильду к себе. На дождь ему было плевать, как и на претензии брата.
— Впереди монастырь, милорд, — бросил Лебрент.
— До него еще полдня пути.
— Меньше, милорд. К вечеру доберемся.
— К вечеру половина из нас сляжет в горячке!
Лебрент спрятал улыбку: насмешил господин. Чтоб воин от дождя как мед растаял — вот уж небывалые дела. Ну, да, герцогу откуда что знать. Он, для чего меч на его поясе висит, сегодня только узнал.
Оррик без слов отстегнул фляжку с элем от пояса и протянул брату:
— Грейся. И привыкай все делать на ходу, быть сильнее временных неудобств. Не скули больше, как щенок, не позорь свое имя.
— Мальчишка вон и то молчит, — поддакнул кто-то из стражников за спиной господ, чем заставил Галиган прекратить свое ворчание.
— Я забочусь о людях, — бросил только, чтобы последнее слово за собой оставить. Выхлебал пол фляжки и отдал ее Оррику. Тот передал девушке:
— Пей.
— Не хочу, мессир, спасибо.
— Пей! — настойчивей повторил Орррик, взглядом извиняясь за тон. — Надо, — добавил тише, мягче.
Исвильда глотнула обжигающе-крепкого эля, закашлялась и поспешила вернуть фляжку.
Даган вздохнул: придется останавливаться в монастыре надолго, чтоб хорошо растереть и согреть девушку, а то ненароком правда заболеет — плащ уже давно не спасает от холодного ливня.
И прибавил ходу.
Глава 14
Ближе к ночи, в кабак "Три петуха" ввалился еле стоящий на ногах Тори. Без слов выхватил из руки Мирона кружку с пивом и залпом опустошил ее.
— Убрать, — выдохнул приказ герцога, оттирая губы.
Миррон прищурился и кивнул отдыхающим за столами людям: на выход.
Пятеро мужчин скользнули под завесу ливня. А Тори рухнул на столешницу лицом и захрапел: сутки бешеных скачек не для его подточенного беспокойной жизнью организма.
Миррон хмуро глянул на него и, подойдя к хозяину кабака, шепнул ему пару слов, небрежно бросив на стойку золотой.
Лошади дробно били копытами о дерн, продираясь сквозь потоки воды. Повозки бренчали подпрыгивающими сундуками, вздыхали раненные. Отряд приближался к стенам старого монастыря, что уже виднелись темнеющим силуэтом впереди.
И вот всадники заколотили в ворота, всполошив монахов.
— Откройте его светлости, милорду Даган!!
Те не торопились, кудахтали за преградой, разозлив Орри — Исвильде срочно нужно было найти пристанище, она буквально вываливалась из седла от усталости:
— Открывайте черт вас дери!! — рявкнул, обрушив кулак на старое дерево. Полетели щепки и в образовавшееся отверстие стало видно столпившихся братьев с бледными, как у приведений, лицами от страха.
Ворота с треском и скрипом начали открываться.
Вперед степенно вышел худой мужчина, сложил руки на животе:
— Я настоятель монастыря брат Ансельм. Что вам угодно?
— Пристанища! Мы вымокли, устали, у нас раненные. Нужна ваша помощь святой отец! — сообщил ему Оррик, сбавив тон.
— Разбойники?
— Да.
Мужчина оглядел потрепанную, мокрую свиту, герцога, что был, отличим от остальных лишь излишне гордой осанкой и надменным взглядом, и кивнул, приглашая на постой.
Экскорт въехал во двор.
— Гарт, займись размещением, выстави посты! — крикнул другу Оррик. — Галиган! Черт тебя подери, братец! — видя, как мужчина стоит посреди толпы всадников, не зная куда идти, и тем мешает остальным спешиваться, двигаться внутрь монастыря. — Проследи, чтобы оказали помощь раненным! Да не стой ты столбом!! Накормить лошадей!! Обоз под навес!! Резвей, Лебрент!!
Стащил распластавшуюся без сил по лошади Исвильду из седла, взял на руки и уставился на брата Ансельма:
— Нужна горячая вода и теплая постель.
— Мальчик ранен?
— Нет! Он окоченел от холода! Меньше слов святой отец, больше дела! — и видя, что тот не собирается быстрее двигаться, зато готов поболтать, держа собеседника на улице под дождем, заорал. — Да проявите же, черт вас подери, свое гребанное милосердие Божье!!
Монах остолбенел.
— Заприте ворота и никого не пускать! — распорядился Гарт в унисон громыханию Оррика.
— Позвольте, ваша светлость!… - решил возмутиться какой-то монах, приняв Оррика за герцога.
— Герцог Даган изволит лицезреть свои испорченные сундуки!! — рявкнул Оррик и, понимая, что толку как от суетливых, так и от стоящих столбами монахов не будет, отпихнул настоятеля в сторону, освобождая проход в монастырь. Отец Ансельм, очнувшись, поспешил за ним.
— Несите мальчика наверх, в мою келью. Она самая просторная и теплая. Огонь уже зажжен.
— Благодарю, — понесся мужчина по лестнице вверх. — Мне нужно хорошее вино, святой отец, теплая, сухая одежда, и горячая пища!
— Я распоряжусь. Правда, день постный…
— Сделайте его скоромным! Расходы будут оплачены полновесными монетами! Моим людям необходимо хорошо подкрепиться и отдохнуть! Мы весь день мокли под дождем!
— Хорошо…э-э-э?
— Оррик Даган! Капитан охраны герцога Даган и его сводный брат!
— Хорошо, хорошо, милорд… Сюда, — распахнул дверь в свою келью.
Оррик усадил стучащую зубами девушку на стул у очага, подкинул дрова в огонь и хлопнул дверью перед лицом отца Ансельма, приказав:
— Поторопитесь!
Исвильда, пораженная его властным и грубым тоном с испугом глянула на мужчину.
— Раздевайтесь, миледи, и лезьте под одеяло, — приказал он, проигнорировав ее взгляд, принялся стягивать с себя колет и рубаху, с которых капало на пол.
Девушка с трудом расцепила скрючившиеся пальцы, что зажимали полы плаща в глупой надежде сохранить под ним тепло. Плащ упал, но что дальше?
Оррик отжал одежду, жалея, что не снять брюки — сверкать наготой перед ранимой девушкой? Благодарю покорно. И вздохнул, видя, что та не торопиться раздеться, стесняется.
— Я отвернусь. Оставляйте одежду здесь и бегите под одеяло. Вы продрогли, — сказал мягко, голос сам сел от мысли, что девушка окажется в постели, в одной комнате с ним, нагой. Вытирать свою грудь не пришлось — она тут же высохла сама.