После этого я выздоровел. Главный из бывших возле меня врачей, Караахмедович, тогда признался: „Состояние твое было безнадежным. Сам Бог тебя спас“.
Тогда я начал расспрашивать, кто такие Пяточисленники. И никто не мог мне объяснить. Но в конце концов узнал от одного священника».
После этого Прнятович заказал в Битоле большую икону святых Пяточисленников и поместил в своем доме.
Рассказ о краже в монастырском винограднике
Рассказывает монах Рафаил из Свято-Спасовского монастыря возле Охрида:
«К нам часто наведывался один жандармский унтер-офицер, по происхождению македонец. Вел себя всегда прилично. И вот однажды осенью приходит он перед полуднем очень взволнованный, заходит в храм, прикладывается к иконе и оставляет на ней 10 динаров. А потом рассказывает нам, что случилось. Оказывается, он проходил мимо виноградника монастырского, увидел созревшие плоды, зашел и нарвал себе полный платок, делая все украдкой, чтобы никто его не видел. После этого пошел на гору, нашел укромное местечко для отдыха. Там его разморило, он лег и уснул. Во сне же увидел человека с весами, который, взяв его платок с виноградом, взвесил и сказал: „Здесь ровно две оки, по пять динаров. Итого десять динаров. — А потом сурово посмотрел на жандарма и добавил: — Это монастырский виноград; это украденный виноград; этот виноград нельзя брать без спроса! Горе тому, кто так делает!..“ Сказав это, человек исчез, а жандарм проснулся в ознобе от страха. Затем, осмыслив увиденное во сне, он отправился в монастырь. Виноград вернул и оставил десять динаров на иконе в храме. Когда же все это рассказал, жандармский унтер — офицер поднял вверх руки со словами: „Никогда больше, никогда! Не возьму больше не только монастырского, но и ничьего чужого, ничьего вообще!“»
Рассказ о том, как матери было явлено, что ее дитя в опасности
Об этом удивительном случае рассказал нам священник Марк из Прилепа.
Однажды он пошел к своим родственникам в село, а матушка с малым ребенком осталась дома. Она спала с младенцем в одной постели. И вот ночью слышит она голос: «Вставай! Дитя твое задохнется!» Голос этот пробудил попадью, и она встала. Однако сразу же и забыла об услышанном предупреждении; почувствовав жажду, напилась воды, легла и опять заснула. Но услышала вновь тот же голос: «Вставай! Дитя твое задохнется!» Она снова проснулась и встала. На сей раз, в недоумении, что это сообщает ей странный голос, отвернула одеяльце, которым был укрыт ребенок и… ужаснулась! Младенец каким‑то образом втянул в ротик угол своей подушки, заполнив им ротовую полость до отказа, а при этом еще и носик зажал, так что невозможно было дышать. Щечки у малыша уже отекли, глазки были выпучены, как у удавленника. Еще пару мгновений, и ребенок бы задохнулся. Но Всевидящий, вечно бодрствуя, обнаружил, что младенец в опасности, и голосом подал знак матери. Мать, конечно, пережила ужас, а назавтра пошла в храм Пресвятой Богородицы, чтобы возжечь лампадку.
Рассказ о необычайном происшествии с одной мусульманкой
Из моего дневника
Сегодня мы слышали этот рассказ в монастыре-метохе[1] святого Наума в Битоле.
После праздника святого Наума пришла в монастырь одна битольская госпожа-мусульманка с Баира. Принесла бутыль масла и рассказала следующее:
Она занимается знахарством, используя миску с водой. К ней ходит немало женщин и мужчин за помощью. В сам праздник святого Наума она несколько лет воздерживалась от таких занятий, ибо однажды упал в колодец маленький сын христианки, по просьбе которой она в этот день знахарствовала, и ребенка еле спасли. В тот же год к ней пришла какая‑то женщина и попросила помочь больному. Знахарка сначала отказывалась, а потом согласилась. И ночью во сне увидела, что вокруг шеи мужа ее большая змея обвилась. А в ту ночь у них ночевал их зять. Утром зять собрался уходить, и она вышла проводить его. Тем временем муж, остававшийся еще в постели, начал кричать, чтобы она скорее шла назад. На крик мужа она вернулась и увидела страшную картину: вокруг шеи мужа обвилась большая змея. Жена перепугалась и подняла крик. Тогда змея отцепилась от мужа и медленно заползла в стенную щель. «Никогда больше не буду знахарствовать в день святого Наума. Страшный это святой, очень страшный!» Она замахала руками, оставила масло и ушла.