Четыре студента — революционера, чтобы доказать незначительность святыни, поставили под эту славную икону адскую машину. К счастью, взорвалась машина та ночью, когда в храме никого не было. Однако взрыв был сильным и разрушения большими. Дверь, окна, железная решетка перед иконой, подсвечники и лампады — все разлетелось вдребезги. Киот с куполом, в котором размещалась икона, тоже рассыпался на мелкие кусочки, словно перемолотый. Только икона Бо- жией Матери осталась нетронутой.
Подобный же случай с иконой Богородицы рассказывал нам и генерал Цоло- вич. Но об этом в другой раз.
Рассказ о святогорской иконе
Генерал Цолович рассказал нам следующий поучительный случай:
"Отправился некий из солдат с Солун- ского фронта на Святую Гору Афон поклониться святыням. Когда вернулся, привез он генералу небольшую на дереве икону Святой Богородицы. Икону эту генерал очень ценил. Однажды болгары внезапно пошли в наступление на сербские позиции. Их орудийный огонь был страшен. Генерал дал приказ немедленно отступать, а своему посыльному велел, чтобы побыстрее упаковал его походное имущество и вывез в тыл. Солдат свалил имевшиеся вещи в один большой сундук. Там было много всякого: табак, сардины, посуда и разные мелочи. Туда же солдат положил и эту икону, погрузил сундук на телегу и повез. Когда телега тронулась, в сундук попал снаряд, а солдат спрыгнул и убежал.
Позже сербы потеснили болгар и вернулись на прежние позиции. Когда нашли тот сундук, он весь был обуглен от огня. И табак, и все остальное превратилось в уголь и пепел. Но когда разгребли уголь и пепел, обнаружили ту деревянную икону Матери Божией — целую и невредимую!"
О возвращении к Богу
В монастыре Тавни публично исповедовался Велько Тадич из Егинова Луга:
"Я не знал Бога. Когда служил в армии, из‑за моего безверия меня искусила нечистая сила, и я взял с казенного склада несколько пар новых ботинок. Но вскоре после этого меня разоблачили, судили и осудили, а по отбытии тюремного заключения отпустили домой. Мне было так стыдно за то свое преступление, что я решил покончить с собой. Стрелял сам в себя из винтовки — и промахнулся. Удивляясь и осмысливая, как мог промахнуться, я пришел к убеждению, что меня Сам Бог сохранил. Он, Творец мой, хотел не моей смерти, а моего покаяния. Потому я раскаялся, заплакал и исповедовался. Мое покаяние вернуло меня к Богу и к душе. Мое покаяние стало для меня новым рождением. Это новое рождение принесло мне свет и радость жизни. Богу слава и хвала во веки веков. Аминь".
Рассказ о человеке, зарекавшемся не славить святителя Николая
Один наш брат из Пожаревца почитал святителя Николая как покровителя рода — Крестную славу. Славил его еще и на острове Корфу, будучи в изгнании. Когда сербская армия была переброшена на Солунский фронт, многие военные и там продолжали праздновать Крестную Славу, а некоторые перестали. Так вот, и брат пожаревчанин перестал славить своего святого покровителя Николая. Своим товарищам он говорил: "Отчего же его славить, если мне он не помогает? А когда вернусь домой, буду славить того святого, который меня приведет домой в свободную страну, и того именно, праздник которого придется на день моего возвращения домой". В 1918 году началось наступление, и наша армия до зимы вернулась на родину. Вернулся домой и тот брат по- жаревчанин. Правда, он и считать дни разучился, и думать о днях забыл. Пришел ночью в дом родной, смотрит: "слав- ская", праздничная, свеча горит. "Кому это?" — спрашивает он у жены. "Да нашему святому покровителю Николаю, — отвечает жена. — Разве не знаешь, что завтра праздник святителя Николая?" Очень удивленный, брат пожаревчанин устыдился, что не славил святого Николая на фронте. И уверился, что жив Господь и что святой Николай жив, и что везде и всегда нужно чтить Крестную Славу.
Поколебленный и укрепленный в вере
Необычна и драматична жизнь всякого человека, который мужественно борется за душу свою. Монах Пахомий из монастыря Пресвятой Богородицы в Сливнице (Преспа) рассказывал нам, как он жил когда‑то.
Его мать осталась вдовой, и он с малых лет ходил в церковь и любил церковь. Однако ему сказали, что ему лучше получить ремесло, а не ходить в школу, потому что ученых и без него хватает. И он пошел в подручные к одному торговцу- католику, ни во что не верившему. Остальные люди, с которыми он входил в более близкие отношения, тоже утверждали его в безверии. Они говорили: "Да так же, как у тебя своя торговля, у попов своя! Это вера!" Юноша поверил им. И четыре года не ходил в церковь и Богу не молился. А однажды, придя домой, застал какого‑то сектанта — баптиста, который с его матерью вел разговор о вере. И тот сектант оставил Библию, чтобы мать и сын ее читали. Юноша принялся за чтение, и все, что читал, согревало его сердце как живая истина. Тот сектант зашел как‑то снова, чтобы завлечь его в свою секту, но молодой человек воспротивился, отверг его предложения. "У нас любви больше, чем у православных", — убеждал его сектант. "Если это так, — отвечал молодой человек ему, — отчего же вы причащаетесь не из одной чаши, а каждый — из отдельной?" И когда сектант позвал его принять крещение, он ответил, что единожды крещен.