– Скажите лучше, зачем пожаловали? Или просто доброго пути пожелать пришли? – Тайка поплотнее натянула шапку на уши: скандальные деды, казалось, весь воздух проморозили своими сварами.
– Я принёс тебе ключи от врат зимы! – выдали старики одновременно.
Они злобно зыркнули друг на друга, скрипнули зубами, но говорить хором не перестали:
– Без ключей не открыть врата, не выманить Зимушку-матушку.
Оба покопались в карманах и протянули Тайке одинаковые серебряные ключи на цепочке, а потом указали в противоположные стороны:
– Тебе туда! Я могу проводить.
– Бр-р! – помотала головой Тайка. – Совсем вы меня заморочили…
– Не одну тебя, хозяюшка, – пробасил из-под шарфа Никифор. – Может, того, ну их, а? Сами дойдём, чай, не маленькие!
– Дойдут они, как же! – хохотнул дед в синей шубе. – А даже если и повезёт дойти, без ключа врата всё равно не откроются. Только зря валенки истопчете.
– И ежели неверный ключ выберешь да не те врата откроешь – быть беде неминучей.
Второй старик свёл брови к переносице и одновременно выпучил глаза – выглядело жутковато…
– К-какой б-беде? – пискнул Пушок, прячась обратно под Тайкину шубку.
– Не-ми-ну-чей. Чего непонятного? Не Зимушка-красавица выйдет в мир, а Марена Моревна. – Дед в красной шубе утёр усы, и с них со звоном посыпались сосульки. – В общем, выбирай, девица, ключик. Да смотри не ошибись!
Тайка глянула на одного старика, на другого… Ну и как выбирать прикажете, если они только цветом шубы и отличаются? Кто из них Студенец, а кто Карачун – непонятно, а полагаться на одну лишь удачу в таких вещах Тайка не привыкла.
Пушок снова завозился и, ткнувшись усами прямо ей в ухо, зашептал:
– Тая, можно я выберу?
– Ты что-то придумал?
– Ага!
По правде говоря, не все идеи коловерши оказывались удачными, но своих у Тайки всё равно не было. Немного подумав, она решилась:
– Ладно, действуй.
Пушок выбрался на её плечо, встряхнулся и прочистил горло:
– По высочайшему велению ведьмы-хранительницы Дивнозёрья я, её первый советник и лучший из коловерш, имею честь доложить, что уполномочен сделать выбор за мою повелительницу, ибо нюх мой острее пёсьего, и потому способен я по одному лишь запаху отличить правду от лжи!
– Что он несёт, хозяюшка? – Никифор дёрнул Тайку за рукав, но та приложила палец к губам:
– Тише, не спугни.
Старики переглянулись, Пушок же вдохновенно сочинял дальше:
– Горе лжецу, ибо пахнет он преотвратно и потому сразу же изобличён будет. А сила моя такова, что вонь его гнусных слов навеки при нём и останется – будет смердеть до конца дней своих!
Он перепорхнул на плечо деду в алой шубе и, прищурив один глаз, грозно спросил:
– Как твоё имя? Уж не Карачун ли ты? – и шумно втянул носом воздух.
Старик завертелся, размахивая посохом:
– Сгинь, сгинь, уйди!
Коловерша шлёпнулся на землю, едва увернулся от дедова сапога и в один прыжок снова оказался у Тайки на ручках.
– Тая, он жулик!
Дед ожёг их взглядом и замахнулся посохом, но его руку перехватил второй старик:
– Шёл бы ты, братец, восвояси. Раскусил тебя этот лучший из коловерш. Знать, не зря ему сей громкий титул дарован был!
Карачун съёжился и отступил, лицо его исказила злоба.
– Я это вам ещё припомню! – рявкнул он, стукнув посохом оземь.
Тут откуда ни возьмись налетел вихрь, и вредный старик исчез: только кучку снега после себя и оставил.
– Молодец! – Тайка почесала Пушка за ухом, а домовой одобрительно крякнул:
– Не зря, стало быть, мы этого проглота кормим!
Мороз-Студенец, усмехнувшись в бороду, протянул Тайке ключик на ладони:
– Добро, что вы моего братца на чистую воду вывели. Выбрали бы его – тут он вас и уморил бы. Это же его любимая забава: путников до смерти морозить. Что ж, провожу вас к вратам, ну а дальше вы уж как-нибудь сами.
Тайка, кивнув, взяла ключ.
Она думала, что идти придётся долго, но Мороз-Студенец надул щёки и хлопнул в ладоши – небо потемнело, опять налетел вихрь. Перед глазами замелькали опавшие листья, хлопья снега припорошили волосы, в лицо дохнул холодный ветер. Тайка невольно зажмурилась, а открыв глаза, обнаружила, что стоит перед резными воротами высотой в два человеческих роста. Похоже, те были сделаны из чистого льда.
Пушок вытаращил жёлтые глазищи:
– Ух и сияют, прямо как карамелька!
– Только не вздумай облизывать. – Никифор отряхнул шапку от сухих листьев.
– А если совсем немножечко?
– Язык примёрзнет!
Пушок вздохнул, горестно развесив уши, а Тайка огляделась по сторонам: Мороз-Студенец доставил их на место, как обещал, и умчался куда-то прочь вместе со своим бродячим вихрем.