— А чего он дурит?! — буркнул домовой, отворачиваясь.
Нет, ну точно раздорку выращивает! Щеки надул, глаза пучит, руками себя обхватил так, что, глядишь, пальцы на спине сомкнутся.
— А ты сам-то чего? Ты же намного старше и опытнее. Как будто Пушка не знаешь! Он же сперва всегда огрызается, а потом, одумавшись, винится.
Словно в подтверждение её слов, окно распахнулось, и на террасу влетел взъерошенный со сна коловерша:
— Приветики! — радостно завопил он. — А пирожки ещё остались?
— Только попробуй мне ещё раз по свежевымытому полу натоптать, я тебе все перья из хвоста выщипаю, — сварливо пробухтел Никифор.
— Эй, да ты не сердись, — Пушок спикировал на печку и бочком-бочком подкрался к домовому. — Я ж не со зла. Ну, не подумал просто. Извини, был не прав…
Тайка подмигнула коловерше, подняв вверх большой палец, а Никифор, вздохнув, махнул рукой:
— Это ты меня извини. Не стоило оно того, чтобы кричать друг на друга да словами нехорошими обзываться. Подумаешь, пол! Взял бы тряпку, да и вымыл за собой.
— Вообще-то, я так и собирался сделать, — закивал Пушок. — Но ты как начал орать, я разозлился и подумал — всё! Теперь ни за что не уступлю!
— Выходит, оба мы хороши, — хохотнул домовой.
— Значит, мир?
— Мир! — на радостях они обнялись, а Тайке показалось, что в этот миг под половичком у входа вздыбился маленький бугорок, а потом — шурх! — пропал без следа.
Она расплылась в улыбке. Так им и надо, раздоркам пустяковым! Пускай проваливают. Нечего заводиться там, где живут добрые друзья!
Кого любит солнышко?
Последние две недели в Дивнозёрье стояла «несусветная жара» — ну, так дед Фёдор сказал. Спать было невозможно даже с открытым окном и под простынёй вместо одеяла, а где-то к полудню Тайка начинала чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег, даже несмотря на то, что постоянно обливалась водой из ковшика. А ведь это она ещё неплохо переносила летний зной! Вот Пушок — тот вообще страдал больше всех: неудивительно, с такой-то густой шерстью! Он даже есть толком перестал: лежал себе в тенёчке и жадно глотал холодную воду. Тайке было его ужасно жаль, но что она могла поделать? У неё даже маленький дождичек наколдовать не получалось — тучки упрямились и словно нарочно огибали Дивнозёрье по широкой дуге.
Огороды сохли, земля трескалась от засухи, на садовых деревьях от жары скручивались и желтели листья, деревенские колодцы за эту неделю изрядно обмелели, а на поле давеча случился пожар. То ли мальчишки-хулиганы подожгли траву, то ли кто-то неудачно бросил окурок — теперь уже и не узнаешь. Спасибо Танюшке, Лёхиной младшей сестре, — та первой увидела дым и подняла крик. Мужики подорвались, от колонки быстренько прокинули шланг, а потом качали воду по очереди, пока всё не потушили.
Ближе к вечеру того же дня Тайка узнала, что в лесу тоже был пожар, но огонь вспыхнул не с краю, а прямо во глубине чащи. К счастью, леший Гриня вовремя заметил беду и кликнул на помощь мавок — благо до Жуть-реки бежать оказалось недалече. Так что из всех убытков только траву попалило да две лесавки — сёстры-рябинки — слегка обгорели, и Гриня привёл их к Тайке на лечение. Так и сказал, мол, слыхал, есть у тебя, ведьма, верное средство чудодейственное, «пантенолом» зовётся. Поделишься?
Тайка «пантенола», конечно, не пожалела: щедро намазала девчонкам лица и руки, чтобы поскорее зажило. А заодно спросила, не видали ли те кого-нибудь подозрительного. А то, может, всё-таки не случайность, а поджог?
— Никого чужого не видали, — шмыгнула носом одна из сестёр. — Только Танюшка малая с лукошком бегала. Небось, землянику искала.
И тут Тайка призадумалась: ей показалось странным, что два пожара вдруг случились в один день, причём и там, и там Танюшка мелькала. Уж не её ли это рук дело? Надо бы к ней получше присмотреться. Братец-то у неё хулиган известный, может статься, и сестра сделана из того же теста?
А Гриня, будь он неладен, добавил ей ещё немного головной боли:
— Ведьмушка, а ты, кстати, прогноз погоды видала?
С тех пор как лешему подарили смартфон, он всё время находил и осваивал всякие новые штуки. Видать, теперь дошло дело и до погодных приложений.
— Нет, а что там? — вскинула голову Тайка. — Долго ли ещё эта ужасная жара продлится?
Гриня сунул ей под нос замусоленный экран:
— То-то и оно, что не должно быть никакой жары. Вот, глянь сама!
На синем фоне и впрямь была нарисована тучка, из которой шёл дождик, и температура воздуха была подписана другая: двадцать три градуса.