— А тебе кто-нибудь угрожал в последнее время? — Тайка почесала в затылке. М-да, на просьбу о помощи было совсем не похоже. Оставалось надеяться, что это чья-то несмешная шутка.
— Мне? — хмыкнул Гриня, расправляя широченные плечи. — Не-а, дураков нет.
Пушок с уважением глянул на его мышцы и предположил:
— Слушай, а может, это вызов?
— На бой? — леший почесал в бороде. — Зачем бы? Кулачные состязания у нас и так по осени бывают каждый год.
— Ну вдруг какой-нибудь чужой леший хочет занять твоё место? — не унимался коловерша.
— Что-о-о?! Да я на него сосну уроню! — Гриня сжал могучие кулаки.
— Погодите вы! — шикнула Тайка. — А остальных тогда для чего позвали? Ты же не хочешь сказать, что этот неизвестный со всеми нами хочет подраться, чтобы стать и лешим, и ведьмой, и домовым, и даже коловершей?
— Да, ерунда какая-то получается… — Пушок сник, а Гриня угрожающе хрустнул костяшками пальцев.
— Всё равно надо разобраться, кто такой смелый выискался! Ишь, угрожать нам вздумал! В родненьком-то Дивнозёрье!
— А я в кои-то веки согласен с рыжим обормотом, — из-за печки, отряхивая штаны от сажи, вылез хмурый Никифор. — Не к добру это. Давайте лучше дома останемся. Подумаешь, писульки какие-то! В печку их — и весь разговор!
Тайка хотела предложить проголосовать, но вовремя поняла, что сейчас голоса разделятся два на два, и что тогда делать?
— Ну, значит, мы с Гриней пойдём вместе, — она сплела руки на груди.
— О себе не думаешь, так о нас с Никифором подумай, — со слезами в голосе запричитал Пушок. — Сгинешь во цвете лет, кто нас кормить-поить будет?
— Марьяна справится, — отмахнулась Тайка. — Сам давеча ляпнул, что у неё пироги вкуснее моих.
— Поклёп! Не говорил я такого! — коловерша приложил крыло к груди и попытался изобразить обморок. — Пироги — это святое, Тая. Они как рассветы и закаты — все разные, но нельзя сказать, что один чем-то лучше другого.
— Льстец, — Тайка улыбнулась. По правде говоря, ей было приятно.
— Не льстец, а философ! — Пушок приоткрыл один глаз.
— Одно другому не мешает. Так вот, что касается Марьяны…
— Никак обо мне сплетничаете? — вытьянка заглянула в окно. Ишь, легка на помине. Тайка и забыла, как неслышно та умеет подкрадываться — впрочем, для призраков это вполне обычное дело.
— О твоих пирогах! — коловерша, перестав прикидываться полуобморочным, запрыгал на месте. — Ты же принесла? Принесла?!
— День на дворе, я только-только тесто поставила. И вдруг, представляете, нашла рядом с кастрюлей вот это. — Она взмыла на подоконник и помахала в воздухе до боли знакомой мятой бумажкой. — Ни за что не догадаетесь, что там!
— Непонятные угрозы от неизвестного злоумышленника, выполненные в стиле газетной аппликации с полным отсутствием грамотности, требований и подписи, — с умным видом выдал Пушок. — Я угадал?
— Ой. — У Марьяны округлились глаза. — Хотите сказать, я не одна такая?
Она выложила на стол послание, которое гласило:
«МАРиЯНка!
ПРИноСи пиРАги сего ДНЯ под ДУП на ПОлЯнЕ!
С тИбя 6 пиРАгОф ни мЕНьШе!
КОли непРиНЕсеШ — биДА».
— Вот теперь точно шантаж! — ахнул Пушок. — Пирожковый. Самый подлый из всех возможных! И знаете, что я вам скажу: я этого так не оставлю!
— Значит, ты с нами? — обрадовалась Тайка. Насчёт Марьяны у неё сомнений не было — пойдёт. Сложнее будет отговорить её брать с собой ружьё, чтобы пристрелить негодяя, пишущего анонимки. Ну и убедить всё-таки взять пироги. А то мало ли — вдруг без них и впрямь беда случится?
До вечера ещё оставалось время, чтобы хорошенько подготовиться к вылазке…
— Шутка!
— А я считаю, злой умысел.
— Да дитя неразумное это пишет. Видал, какие ошибки?
— Ну и что? Я тоже с ошибками пишу по-вашему, по-человечьи.
Даже по дороге к старому дубу друзья продолжали бессмысленный спор, только к ним теперь ещё присоединились домовой Сенька, который пришёл за Марьяной, мавка Майя, искавшая старого приятеля-лешего, и мавка Марфа, отправившаяся на поиски сестры.
Оказалось, что по водам и озёрам сегодня с утра тоже кто-то раскидывал бумажки, но те сразу размокли — газета же, — в общем, прочитать ничего не удалось. Но теперь стало окончательно ясно, что в Дивнозёрье орудует неизвестный преступник.
Тайка чувствовала себя предводительницей маленького войска: травки, амулеты, чесночная соль от упырей, подвеска-Кладенец — всё было при ней. Чем ближе они подходили к заветной поляне, тем темнее становилось и тем чаще билось встревоженное сердце. Может, всё-таки надо было разрешить Марьяне взять ружьё?