— А ты чаво?
— Да промолчала. Не было у меня сил с ней ругаться, сжала зубы и побежала домой ещё быстрее. Ой… привет, Гриня.
Тайка только сейчас заметила, что у них гости. Леший сидел за столом и смотрел на неё грустными синими глазами.
— Здорово, ведьмушка. Я не вовремя зашёл, да?
— Нет, что ты! Всё в порядке, — Тайка сглотнула слёзы. — Ты же знаешь, я тебе всегда рада. Извини за всё это…
— Да ладн, — вздохнул Гриня. — Всё путём.
Это прозвучало так грустно, что Тайка вмиг поняла: всё далеко не «путём». Похоже, не у неё одной выдался тяжёлый день…
Рядом с лешим прямо на кухонном столе восседал Пушок и постанывал над вазочкой с пряниками. Вся его морда была в крошках.
— А у меня тоже всё плохо, — мявкнул он.
— Что, пряники больше в брюхо не лезут? — проворчала Тайка, снимая кроссовки.
Коловерша одарил её возмущённым взглядом и надул щёки.
— Живот у меня болит.
— А потому что меньше надо жрать всякую гадость!
Ну вот, теперь Пушок нахохлился ещё больше, отвернулся к окошку, возмущённо взмахнув крыльями… Хлоп! Вазочка с пряниками упала на пол, тонкое стекло разлетелось вдребезги.
— Вот я щас тебе по заднице, гад пернатый! — Тайка схватилась было за полотенце, но через миг, опомнившись, опустила руку. — Пушочек, прости. Не понимаю, чего я взъелась? Пёс с ней, с вазочкой, она всё равно старая была и мне не нравилась. А осколки щас уберём.
Отбросив полотенце, едва не ставшее орудием несправедливого возмездия, она взялась за совок и веник. Пушок больше не вжимал голову в плечи, но взглядом остался мрачен. Пока Тайка убирала осколки, Никифор принёс коловерше стакан воды и таблетку:
— На-ка, выпей. Полегшает.
А потом нырнул под стол к Тайке и шепнул:
— Ой, неловко вышло. Пушок-то наш с Гринькой тока што поцапались, потому и сидели такие смурные.
— А они-то чего не поделили? — так же шёпотом ахнула Тайка, сметая осколки.
— Да, понимашь, Гриня начал своими печалями делиться, а Пушок расфыркался, мол, не проблемы это вовсе. Ну а дальше слово за слово…
— М-да, плохо дело… — выпрямившись, Тайка ссыпала осколки вазочки в мусорное ведро, заботливо подставленное домовым. — Это не кикимора-раздорка у нас часом опять завелась?
Никифор пожал плечами, а леший снова вздохнул, да так тяжко, что Тайке ничего не оставалось делать, кроме как сесть напротив и, подперев подбородок ладонями, сказать:
— Ну, рассказывай давай, что там у тебя?
— Да будь проклят тот день, когда я завёл этот инстаграм, будь он неладен! — заныл Гриня.
Вот это новости! Тайка всплеснула руками:
— Эй, ты чего? Ещё недавно же так радовался! И подписчиков у тебя там были тыщи, и лайков сотни. Что не так-то?
Признаться, она даже немного завидовала Грине. Ну кто бы мог подумать, что леший без труда разберётся в человеческих соцсетях, да ещё и станет таким популярным? У неё самой на все странички только одноклассники были подписаны, ну и мама, конечно…
— Всё не так, — Гриня поскрёб в пшеничной бороде и глянул на неё глазами побитого щеночка. — Ты только глянь, что они мне пишут! Говорят, мол, жирный!
— Да где же ты жирный? — вытаращилась на него Тайка. — У тебя вон какие мышцы накачанные и плечи широкие.
— А ещё говорят, мол, дурак я. И урод, — всхлипнул Гриня.
И тут до Тайки дошло. Похоже, леший впервые в жизни столкнулся с сетевыми троллями.
— Надеюсь, ты им не отвечал?
— Ещё чего! Разумеется, ответил. Говорю, кто обзывается, тот сам так и называется. И по матушке припечатал.
— Дай угадаю: а потом вы устроили скандал на сто комментов?
— Сто двадцать восемь… — Гриня опустил виноватый взгляд. — Что мне делать, ведьмушка? Они, вишь ты, друзей привели. Житья мне теперича нету. Хотел лесавок на них натравить, а эти негодяйки — представь себе — отказались вступиться. Сказали: ну их, людишек мерзких и ентернеты с техникой, не разбираемся мы. Так что с лесавками мы тож разругались…
— Дай сюда телефон, — Тайка протянула руку. — С троллями не нужно разговаривать. Они приходят, чтобы нарочно тебя обидеть и самоутвердиться за твой счёт. Поэтому обидные комментарии трём, обидчика — в бан.
— В жбан? — обрадовался леший, потирая широкие ладони. — Это я могу! И в тыкву тоже прописать желаю!
— Не в жбан, а в бан, — наверное, впервые за этот злополучный день Тайка улыбнулась. — Просто запрещаем им писать тебе гадости. Раз — и всё.
— А разве так можно?