Рассмеялся — и пропал. От этих слов Алёнка зарыдала ещё пуще. И тут до её слуха донеслось жалобное поскуливание. Она подняла глаза и ахнула: Снежок был на той стороне оврага, за ручьём. Старая трухлявая сосна придавила ему лапу, и маленький симаргл не мог выбраться. Похоже, он был ранен: на белой шерсти виднелись алые пятна.
— Снежок! Держись! Я иду!
Алёнка торопливо начала спускаться по крутому склону, хватаясь за кусты. Ноги разъезжались в глине — того и гляди, полетишь кувырком вниз. Так и шею свернуть недолго. Но отступить она тоже не могла — ведь её верный друг попал в беду, ему нужна была помощь.
Алёнка сделала ещё шажок, поскользнулась, взвизгнула — и тут кто-то невидимый придержал её зубами за штаны, не давая упасть. В руку ткнулся такой же незримый мокрый нос, подталкивая, мол, иди.
— Я. С. Тобой, — мелькнуло в голове.
И тут до Алёнки дошло. Сложнее всего было не запрыгать от радости — Снежочек не пропал, он всё это время был рядом, просто выполнял просьбу хозяйки. Она же просила напугать — ну и вот. Для неё ведь не было ничего страшнее, чем потерять друга.
Так, шаг за шагом, она спустилась в овраг, перепрыгнула через ручей и стала карабкаться вверх — к якобы раненому псу. Верёвочка с петлёй была уже наготове.
Никаких сомнений не было — это аука явился ей в образе пса, почуяв непритворное горе, и теперь заманивал. Его хитрость была понятна: если бы Алёнка стала вытаскивать раненого симаргла, ей пришлось бы самой подлезть под трухлявую сосну — и аука наверняка устроил бы так, чтобы она там застряла. До чего же вредный!
Подкравшись поближе, Алёнка, улучив момент, ловко накинула зачарованную петельку на лапу ауки, а Снежок — уже настоящий — проявился и цапнул зубами верёвку.
— Ага! Попался! — Алёнка захлопала в ладоши.
Аука, взвизгнув, заметался и, сбросив пёсье обличье, превратился в заросшего зеленоватой шерстью старикашку с длинным носом, крючковатыми пальцами и огромным брюхом. Ростом он был Алёнке по пояс, но так злобно зыркал своими чёрными глазёнками, похожими на угольки, что приближаться к нему совсем не хотелось. Она бы и не осмелилась, если бы Снежка рядом не было.
— Уходи, ведьма, — аука заверещал тоненьким голоском, замахал лапками. — Так и быть, я позволю тебе уйти из леса живой.
— Ишь какой добренький! — Алёнка упёрла руки в боки (она видела, Тайка всегда так делала). — Это наш лес. Нечего тут хозяйничать!
— Какая ты вредная, — аука подёргал верёвку, проверяя её на прочность, и Снежок зарычал, не разжимая зубов.
— Это я-то вредная? — возмутилась Алёнка. — А сам-то! Кто людей в гиблые места заводит и мучает? Не дело это, слышишь?
— Подумаешь! — фыркнул старичок. — Я просто развлекаюсь. Никого же не погубил!
— Это лишь потому, что мы тебе помешали!
Аука скрипнул зубами и вдруг, сжавшись в комочек, заканючил:
— Отпусти меня, ведьма, не губи во цвете лет! Обещаю, я исправлюсь!
Его глазки теперь смотрели заискивающе, лапки сложились в молитвенном жесте, острые уши поникли, как у нашкодившего кота. Ну и что ты с ним будешь делать?
Алёнка знала — ауку можно извести, полив заговорённой водичкой. И у неё даже с собой был пузырёк самой лучшей, на травках настоянной… Но разве у неё поднялась бы рука? Он же вон связанный, не убегает, о пощаде просит.
— Лучше отдай его мне, ведьма, — рядом с поваленной сосной возник вездесущий моховой старичок. — Ты не злая, как я погляжу. А аука этот — братик мой младшенький, непутёвый. Ужо я за ним присмотрю. Перестанет людей морочить, в честные моховики перевоспитается.
— Как думаешь, он нам не врёт? — Алёнка повернулась к Снежку.
Симаргл завилял хвостом:
— Тогда. Не. Обманул. Сейчас. Тоже. Не. Обманет.
— Ну ладно, — она строго глянула на мохового. — Теперь ты за него отвечаешь, понял? Коли твой брат опять начнёт хулиганить, я знаю, где тебя найти, понял?
— Да, ведьма, понял, — моховичок подождал, пока Алёнка снимет верёвку с лапки ауки, потом отвесил непутёвому братцу подзатыльник, взял его под локоток — и они оба пропали с глаз долой.
— Скатертью. Дорожка, — пролаял Снежок.
Он был доволен: охота удалась!
Домой они шли молча. Ну, то есть Алёнка молчала и думала, а маленький симаргл пытался её развеселить: лаял, таскал ей палки, принёс необожжённую консервную банку (хозяйка положила её в рюкзак, чтобы дома выкинуть — нехорошо ведь мусор в лесу оставлять).
Уже на подходе к деревне хозяйка вдруг остановилась и спросила: