Я ни слова не поняла из того, что она сказала (потому что витала где-то в облаках от счастья), но по ее улыбке ясно было одно – ей приятно со мной познакомиться. Только позже я узнала, что ей понравилась идея с личным фотографом для группы. Я на ватных ногах вернулась к «Активаторам». Улыбка до ушей, наверное, сердце колотится, взгляд бросаю постоянно на эту девушку и на всех других музыкантов. Шнур вот спустился со сцены, и его сразу же окружили его «коллеги». Дима отпросился у Курыса прогуляться, и тот разрешил ему. Дима даже меня позвал, и я пошла. На ватных ногах, правда, но пошла, потому что если и дальше останусь здесь, то я за себя не ручаюсь.
Притопали к морю, у которого народу было много. Купальник не надела, блин. Хотела уже предложить Диме сбегать до трейлера, но тот снял с себя футболку и стянул свои шорты. Смотрит на меня и бровями играет.
- В трусишках плавать будешь? – спрашиваю я. Когда он говорит, что может и без, я закатываю глаза. Прошу, чтобы он отвернулся. Снимаю свою майку, но шорты решаю оставить.
- Насчет «три», - говорю я, принимаю положение «старт». – Раз, два…
- Три, - кричит Дима, срываясь с места.
- Ах ты, придурок! Так нечестно, - я еле поспеваю за ним. Хохочу, как безумная, оттого и дышать тяжело.
- Ты, как черепаха, - резко останавливается, подхватывает меня на руки и несется вместе со мной, а потом кидает меня в воду и прыгает следом.
Кажется, наш смех слышно на все побережье Черного моря. Мы начинаем брызгаться, толкать друг друга, я даже пытаюсь Диму ударить, только куда уж мне. В итоге решаем немного поплавать. Плаваю я хорошо – спасибо мамуле за уроки в бассейне. Вот и сейчас предлагаю Диме до буйков и обратно наперегонки.
- Так ты же продуешь, - фыркает он.
- Поспорим, что нет? – вздергиваю подбородок, а самой страшно, что могу проиграть.
- А давай. На что?
- Да без разницы.
- Тогда с тебя желание.
- Это с тебя желание.
Приготавливаемся к заплыву. Дима командует и смеется, оглядывая меня. Просит в последний раз передумать, только я – не я, если откажусь. Плывем. До буйков лидирую я, а вот обратно мои легкие меня подводят: Дима обгоняет меня. На берегу стоит, упершись в колени, дышит тяжело и смотрит, как я выбираюсь из воды, злая, рассерженная.
- Говорил же, продуешь, - констатирует он, смеясь.
- Да ты нечестно, - пытаюсь обвинить его я.
- Я вообще все нечестно делаю, правда?
И снова смешинки в глазах.
- У меня есть желание, - говорит, когда мы ложимся на песок.
- Уже? – удивляюсь я.
- Поцелуй меня.
Смотрю на него во все глаза. Выглядит серьезно, не шутит.
- Поцеловать тебя? – переспрашиваю на всякий случай.
Молчит.
- Ты так просто потратишь свое желание? Мог бы заставить меня голышом пробежать по побережью или еще чего-нибудь. А ты всего лишь просишь поцеловать меня?
- О, спасибо за идею. В следующий раз, когда проиграешь, обязательно об этом тебе напомню.
Смеется, но глаза все равно серьезные.
- То есть действительно мне всего лишь нужно тебя поцеловать? – уточняю.
Закатывает глаза и сам прижимается ко мне губами. Я уже не медлю: обхватываю его шею руками и прижимаюсь сильнее. Потом совсем перекатываюсь на него. Дима тоже не сдерживается, сжимает мою талию, опускает руки на бедра и немного двигает своими бедрами, устраиваясь удобнее. Затем наша поза меняется: он оказывается сверху, так и не отрываясь от меня. Мы оба сырые, дышим еще тяжело от заплыва, но не перестаем целоваться, словно всю жизнь этого хотели и вот только сейчас до этого дошли.
Когда все-таки приходится отлипнуть друг от друга, Дима помогает мне сесть и сам присаживается рядом, поглаживая мою руку. Бабочки в животе от восторга с ума сходят.
- Эх, Алиса, - говорит Дима и улыбается, - что же ты делаешь с нами?
- А что я делаю?
- Всем голову вскружила.