Натуралист весьма устойчивых привычек жил по солнцу. Вскоре после рассвета он садился завтракать с семейством на крыльце своего дома, смотревшем прямо на восток. В одиннадцать часов он выходил к семейству испить кофе на веранду, залитую солнцем с юго-востока. Обед он ел с семейством на террасе с видом на сад, разбитый к югу от дома. Примерно в семь часов натуралист и семейство ужинали в зимнем саду, любуясь закатом, а едва темнело, натуралист отправлялся на боковую.
Когда мир стал вращаться против часовой стрелки, натуралист не сумел изменить привычкам и весь день проводил один, в тени своего дома — и никогда больше не встречался, сиживал или жевал со своим семейством.
ЛОШАДЬ
Лошадь, привязанная на ночь к бетонному столбику на полосе отчуждения у железнодорожных путей, испугалась скорого поезда, оборвала недоуздок и бросилась в тоннель. Четыре дня спустя угольщик, решив, что его лошадь украли, сообщил в полицию и стал развозить свой товар в мебельном фургоне. В тот же вечер машинист подземки рассказывал, что у сигнальных огней в тоннеле между Бейкер-стрит и Сент-Джонз-Вудом заметил силуэт крупного животного. На следующий день обходчик в песчаном приямке на Тауэр-Хилле обнаружил отпечатки копыт. Взрытые клумбы на Бэронз-Корте и навоз в тоннеле у Грин-Парка убедили руководство издать предупреждение машинистам, хотя ни один начальник не верил, что животное способно выжить на электрифицированных рельсах.
Еще несколько раз лошадь наблюдали служащие подземки, а один раз пассажиры видели корову. Железнодорожная комиссия была вынуждена закрыть всю транспортную сеть на двенадцать часов и тщательно обыскать тоннели. Нашли дохлую свинью, колонию летучих мышей и семью, жившую в сигнальной будке под Хайгейт-Хиллом. Но никаких лошадей.
Четыре года спустя семь человек погибло, а двадцать девять получили ранения, когда рано утром из тоннеля на Глостер-роуд вырвался табун вороных коней и загнал ожидавших посадки пассажиров под приближающийся поезд.
ГЛАЗА С ПОДЗАРЯДКОЙ
Один человек полагал, что человеческий глаз устроен наподобие аккумулятора, перезарядить который способно лишь солнце. Избегая опасного сияния дня, он пристрастился летом смотреть на закаты — в надежде, что зрение к зиме значительно улучшится. Друзей своих он тоже убедил наблюдать закаты, и вскоре в разных частях страны группы людей по вечерам стали усаживаться в дверях и смотреть на запад.
Прошло совсем немного времени, и появились общества соперников — тех, кто смотрел на рассветы. Наблюдения за солнцем ради перезарядки зрения стали эндемическими.
Возникли разногласия; раскол между теми, кто смотрел утром на восток, и теми, кто смотрел вечером на запад, привел к спорам, взаимным оскорблениям и, в конечном итоге, к рукоприкладству. Циничные наблюдатели принялись смотреть на запад по утрам и на восток по вечерам, а группа оптических сатириков дошла до того, что наблюдала север и юг в глухую полночь.
БИНОКУЛЯРНАЯ ЖЕНЩИНА
Жившая в сельской местности женщина ждала наступления города. Она свято верила, что город придет непосредственно с севера и только при свете дня. Поэтому до полдника она в бинокль осматривала северный горизонт. Сколь бы ни пугали ее эти ожидания и тревоги, они резко и безусловно прекращались неизменно в четыре часа пополудни.
Об этом прознали застройщики и разместили свои грузовики к востоку от ее участка, а кирпич сгрузили к западу и югу от ее сада, пока она себе наливала чай.
Когда в лесах и на полях вокруг дома этой женщины вырос город, к северу планировщики оставили ей открытый коридор. Но всякий раз ровно в четыре часа коридор этот уверенно заполнялся временными зданиями и одноразовыми транспортными потоками.
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПАРК
По причинам экологического свойства участок местности размером около сотни квадратных миль экспериментальным порядком изолировали на сотню лет. По периметру Парка выделили полосу земли миль в десять шириной, чтобы служила барьером и окончательным образом отделяла Парк от внешнего мира. Не жалели никаких уловок, чтобы не пропускать за этот периметр никаких нарушителей, а особенно — Человека, гостя ли, или браконьера.
Выстроили ограды, пустили по ним ток, чтобы ни одно животное — бегучее, ползучее или прыгучее — не попало внутрь, установили подземные щиты от животных, роющих норы и ходы. Паутина тонко сплетенных сетей, растянутых меж воздушными шарами, не подпускала птиц и высоко летающих насекомых. Рвы с нефтью, огневые заслоны, вакуумные насосы и непрерывное опыление удерживали на расстоянии бактерии, вирусы и переносимые ветром семена. Все водные артерии, втекающие в Парк и вытекающие из него, фильтровались, процеживались и очищались, а самолетам строго запретили пролетать над Парком или около ближе чем на двадцать пять миль со всех сторон. Запрет этот решительно осуществлялся жесткой и автоматической контрольной системой, сбивавшей любые летательные аппараты. Токсичные вещества, газы и атмосферные явления не допускались в пределы Парка газоуловителями, огнезаслонами и паровыми щитами. С внешним миром у Парка общими были только погода и, быть может, несколько высоко летающих спор.