Один капитан рассказывал мне, будто в великом Самаркандском море — это море примыкает к Херкенду, говорят, оно потому называется Самаркандским, что в него впадает река Самарканд, — будто в этом море он видел много фалей[121]. Это самая крупная из морских рыб. Однажды мой собеседник видел такого фаля, который, казалось, имел двести локтей в длину и сто локтей в толщину. Пока моряки не поровнялись с этой рыбой, они принимали ее поднятые плавники за корабельные паруса. На спине животного в течение многих лет накопилась земля и мусор; и все это окаменело, как мельничный жернов; и кору эту невозможно было пробить ни железом, ни чем-либо другим. А вокруг фаля на целые фарсахи, справа и слева, сзади и спереди, плавали, не отставая, другие рыбы. Говорят, что у этих фалей самец и самка несут яйца, которые растут у них в брюхе, только из яиц самца ничего не выходит, а из яиц самки вылупливаются детеныши.
Из других морских чудес я расскажу про птицу, живущую в стране Маит[122] — это остров в море около Сенфа и Сериры[123]. Говорят, что эта птица вьет гнездо на поверхности воды в одной из бухт этого острова. Там она несется, а потом сорок дней высиживает яйца. По истечении этого срока птица бросает яйца на воду и двадцать дней сидит неотлучно на противоположном берегу, питаясь одной рыбой. На двадцать первый день птенцы выходят из яиц и присоединяются к родителям, которые кормят их и прикрывают своими перьями. А когда птенцы оперяются и начинают двигаться и есть самостоятельно, родители бросают их. У этой птицы никогда не бывает больше трех птенцов. Жители Маита... этот остров, как было упомянуто...[124]. Корабли никогда не прибывают туда целыми; они приходят к острову в определенное время года, которое совпадает с периодом сильных бурь. Увидев берег, путешественники бросаются в море, держась за куски дерева и другие плавучие предметы; волны швыряют их из стороны в сторону и наконец выбрасывают на берег. Что до корабля, то имей он хоть сто якорей, буря все равно сорвет его с места и выкинет на сушу; судно при этом разбивается, и товары рассыпаются по берегу. Тогда путешественники берут свое имущество, а для возвращения строят новый корабль. Все, что привозится в эту страну, обвертывается в кожи и крепко зашивается, чтобы товары не попортились от воды, когда судно разобьется. На этом острове имеется золото, хлопок и мед.
Аль-Хасан ибн Амр рассказывал мне, будто он видел в Мансуре жителей Нижнего Кашмира. Между Мансурой и ях страной семьдесят дней караванного пути, но во время половодья они спускаются из Кашмира по Михрану[125] — эта река течет по тому же направлению, как Тигр и Евфрат — на тюках, набитых костом[126]. Мне говорили, что каждый такой тюк весит семьсот-восемьсот мин; его заворачивают в промасленные кожи, так что ни вода, ни что-либо другое не может проникнуть внутрь. Потом тюки разминают и связывают между собой; кашмирцы садятся на них, спускаются по Михрану и в сорок дней доплывают до мансурской гавани, и при этом вода нисколько не смачивает коста.
Один человек, побывавший в Индии, рассказывал мне об индусских волшебниках.
Выходит такой волшебник в поле и видит, что по воздуху носятся птицы. Если он очертит на земле круг, птицы принимаются кружить над чертой, наконец опускаются в круг и больше уже не могут из него выйти. Тогда волшебник входит за черту, берет себе птиц, сколько ему вздумается, а остальных отпускает на волю. Если же они пасутся на поле, волшебник обводит их чертой, которую птицы не могут переступить; тогда он подходит к ним и берет их себе столько, сколько понадобится.
123