Но ненадолго… Куда было деваться от Зейна и мыслей о нем, об их отношениях, которые становились все напряженнее? Зейн сидел напротив нее за обеденным столом. Зейн касался ее, протискиваясь в узкие дверные проемы. Зейн пристально смотрел на нее, когда она, спотыкаясь, выходила по утрам из спальни, одетая лишь в одну из его фланелевых рубашек, служившую ей ночной сорочкой.
Дара понятия не имела, как их вынужденная близость действует на Зейна, но у нее нервы были напряжены до предела. А когда наступило Рождество, она уже едва сохраняла самообладание.
Нарядившись в новые джинсы и сапоги и в одну из собственных шелковых блузок, Дара вышла в гостиную, где Зейн убирал с дивана свои постельные принадлежности.
Он окинул Дару одобрительным взглядом. — Ты готова отправиться в штаб-квартиру? Дара уже знала, что «штаб-квартирой» называют главный дом, где живут остальные Фарли, однако сама там еще не бывала.
Путешествие в «штаб-квартиру» оказалось потрясающим. По фильмам и открыткам Дара представляла снежное Рождество, но никогда не думала, что оно так прекрасно. Снег блестел на пушистых ветвях елей, покрывал поля и пастбища.
Они проехали под аркой внушительных ворот, над которыми виднелась вывеска: «Ранчо Ф-бар, братья Фарли».
Дара окинула взглядом усадьбу. Все так чисто и аккуратно, от крепкой беленой изгороди с шапками снега на столбах и до внушительного двухэтажного дома. На парадной двери — самодельный венок из еловых лап с развевающимися на ветру красными лентами и огромным бантом.
Зейн заглушил мотор, искоса взглянул на жену и с вызовом спросил:
— Готова?
Дара сглотнула комок в горле.
— Готова!
Они вытащили из машины подарки и отправились в гости.
Поскольку говядина была повседневной пищей семейства Фарли, на праздник всегда подавали индейку. В те годы, когда стряпал Джим, отец Джейка и Зейна, индейка почему-то получалась сухой и жесткой, а начинка — безвкусной, как картон. С тех пор как в семью вошла Кейти, рождественская индейка всегда была сочной, с румяной корочкой и фарширована изумительным яблочным пюре.
Когда Джейк женился на Кейти, вряд ли его волновали ее кулинарные таланты. Оба были без памяти влюблены, и до остального им не было дела.
Совсем не так, как у нас, подумал Зейн, следя за женой, снующей между кухней и столовой с горами посуды в руках. И не смог сдержать улыбку. Нельзя не признать, что Дара старается изо всех сил. Со дня их приезда она почти не вылезала из кухни. Но как долго все это продлится? Когда жизнь с ним перестанет быть для нее «развлечением» и превратится в повседневную работу?
Кейти просунула голову в дверь.
— Все готовы к десерту?
— Ура! — закричала Мисси.
— Ура! — подхватили Шейн и Джейк, наслаждавшийся праздником, как большой ребенок.
— Хорошо. Но сначала, Зейн, приготовься к сюрпризу!
Кейти вошла в столовую и широким жестом показала на раскрытую дверь.
Появилась Дара. Осторожно ступая, как по канату, прижав к груди блюдо с пирогом, она направилась прямо к Зейну и поставила блюдо перед ним.
И только тогда подняла на него сверкающие глаза.
— Счастливого Рождества, — тихо сказала она. — У меня не было денег… — она виновато оглядела собравшееся за столом семейство, — как все здесь прекрасно знают. Я не умею шить или что-то мастерить. Поэтому я испекла тебе яблочный пирог, мой самый первый.
— Ты испекла пирог? — Зейн ошеломленно уставился на подарок, затем перевел взгляд на разрумянившееся лицо жены.
Она гордо кивнула.
— Но если честно, Кейти…
— Я и пальцем до него не дотронулась! — крикнула Кейти из кухни. — Только дала рецепт, а Дара все делала сама. Она теперь сможет испечь пирог в любой момент. А сейчас для всех остальных… — Кейти вошла в комнату, высоко держа две тарелки. — Тыква и кокосовый крем. Выбирайте.
Джейк озорно ухмыльнулся:
— Но я хочу яблочный пирог! Зейн присоединился к общему смеху, а отсмеявшись, сказал брату:
— Можешь хотеть сколько угодно, но не получишь ни кусочка этого пирога. Разве ты не слышал, что сказала моя жена? Она испекла его специально для меня. Это мой рождественский подарок, и я съем его без твоей помощи до последней крошки.
Зейн взял вилку, улыбнулся Даре и принялся за пирог.
Декабрьские ночи опускаются на Колорадо почти мгновенно. Пора было покидать гостеприимный дом Джейка и Кейти.
Мисси обняла Дару на прощание:
— Мне очень понравилась книжка, тетя Дара. Огромное спасибо! Дара улыбнулась.
— И тебе спасибо за салфетки. Я всегда буду хранить их.
Мисси недоверчиво захихикала:
— Но они же бумажные! Они не могут быть всегда…
— Тогда я сделаю для них рамочки и повешу на стену, — пообещала Дара и повернулась к мужу. — Я готова, Зейн…
— Погодите! — остановил их Джейк. Судя по улыбке, не сходившей с его лица, он наслаждался празднеством больше всех остальных. — Зейн, твоя прелестная жена стоит точно под веткой омелы. — Улыбка Джейка растянулась до ушей, поскольку ветку держал он сам. — Ну же, братишка, поцелуй ее как следует. После того пирога ты ей кое-что должен.
Может, это намек на то, что Зейн ничего ей не подарил? Но ведь он и без этого сделал гораздо больше, чем она ожидала…
Зейн приблизился к ней, и все связные мысли тут же вылетели из ее головы.
— Не смею нарушать традицию, — сказал он и положил руки на ее плечи.
Дара закрыла глаза, ее губы раскрылись, как только губы Зейна легко коснулись ее рта. Он целовал ее сначала очень осторожно, затем его поцелуй стал более настойчивым, властным, как будто вырвались на волю обуревавшие его чувства. Притянув к своей груди, Зейн обхватил ее одной рукой за талию…
И слишком быстро оторвался от нее. Его улыбка показалась Даре вымученной.
— Счастливого Рождества, Дара! Джейк торжествующе рассмеялся:
— Отлично, ковбой!
Дара настолько увлеклась поцелуем, что совсем забыла о зрителях. Она обернулась, увидела одобрительные улыбки, и ее щеки разгорелись от смущения.
Если бы они только знали…
Дара откинулась на спинку сиденья пикапа и задумалась.
— Тебе понравилось?
Она повернула голову, вгляделась в профиль мужа. Зейн казался таким сильным, словно мог справиться с чем угодно.
— Замечательно, — прошептала она. — Я и представить не могла такой чудесный семейный праздник.
— У тебя же была семья, — сказал он, не скрывая любопытства.
— Да. Когда мои родители еще жили вместе… — она вздохнула, — они никогда не оставались дома в праздники. Меня и Белл всегда отправляли к дедушке.
Зейн нахмурился.
— Что это за родители, которые не проводят праздники со своими детьми?
— Такие, что предпочитают детям Канны или Монако или любое другое место.
— Твой дедушка…
— Старался изо всех сил, я уверена. Но все было так формально. В рождественское утро нас одевали в праздничные платья и только потом нам разрешали спуститься в столовую. После завтрака нас вели в солярий, где уже стояла наряженная елка… нам никогда не разрешали самим украшать ее. Затем приказывали сидеть тихо, и кто-нибудь из слуг вручал нам подарки.
— Отвратительно! — возмутился Зейн.
— Ну, оглядываясь на прошлое, я не могу не согласиться с тобой, а в то время я считала, что так и должно быть. Позднее я поняла, как сильно ошибалась, но сегодня впервые я стала участницей настоящего семейного торжества.
Зейн остановил пикап перед дверью хижины и выключил двигатель, затем повернулся к Даре и накрыл ладонью ее лежавшие на коленях руки.
— У тебя теперь есть настоящая семья. Надеюсь, мы не слишком подавляем твою натуру?
— Нет, вовсе нет. Все вы просто замечательные. — Дара задумчиво закусила губу, решая, насколько может быть откровенной. — Особенно… ты, Зейн.