Улыбаясь, Дара открыла глаза медленно, лениво… и обнаружила, что Зейн следит за ней воспаленными и злыми глазами. Она затаила дыхание.
Не дав ей опомниться, он выпустил пулеметную очередь вопросов:
— Который час? Где я? — И самое поразительное:
— Кто ты такая, черт побери?
Радостная улыбка сползла с ее окаменевшего лица. Все так же свирепо глядя на нее, Зейн приподнялся на локте, смахнув со своей груди ее руку.
Дара сглотнула комок в горле.
— О… н-ну… я Дара, и ты должен знать, кто я такая. — Еще смущенная его поведением, но уже охваченная негодованием, она так же свирепо уставилась на него.
— Дара? А как твоя фамилия? У нее отвисла челюсть.
— Дара Фарли!
Зейн оцепенел. Его глаза чуть не выскочили из орбит.
— Фарли? Мы что, родственники? Может, просветите меня?
Дара резко села в постели.
— Родственники? — возмущенно выкрикнула она. — Да, если ты считаешь жену родственницей!
Зейн превратился в мраморную статую, олицетворяющую ужас.
— Жена. Чья… — Дрожащим пальцем он указал сначала на нее, потом на себя. — Моя жена?
Дара испугалась, что он вот-вот потеряет сознание.
— Будь ты проклят, Зейн! — Горячие слезы защипали ей глаза, и она смахнула их рукой. — И попробуй утверждать, что не помнишь!
— Не помню, — подтвердил он без всякого выражения.
Дара просто не могла в это поверить.
— Ты не помнишь мой выигрыш в автомате? И как Слим сказал, что это судьба?
— И Слим там был?
— Да, и Коротышка, и много других ковбоев.
— Господи! — ошеломленно воскликнул Зейн. — Какое отношение автомат имеет к… — Он затравленно огляделся, хватая ртом воздух.
— Самое непосредственное! И все — включая тебя — согласились, что мы очень подходим друг другу. Поэтому все отправились с нами за разрешением на брак, а потом в церковь, а потом все пришли сюда…
— Куда — сюда?
— В Гранд-отель! Теперь, очевидно, ты скажешь, что не помнишь, как нес меня на руках по вымощенной желтыми кирпичами дорожке?
— А почему я должен помнить? Как, ты сказала, тебя зовут? Дара? Не Дороти?
— О, Боже! — Дара сжала кулаки, но что она могла поделать? — А я считала тебя джентльменом!
— Как интересно! И я… я что, вчера вел себя как джентльмен?
— Когда мы женились? Конечно! Неужели ты думаешь, что я вышла бы замуж за… за хулигана?
— Понятия не имею, за кого бы ты вышла замуж. — Зейн облизнул пересохшие губы. — Я ни черта о тебе не знаю. Я просто пытаюсь выяснить… э… А что случилось потом?
— Я же тебе говорила, — сказала Дара, призвав на помощь все свое терпение. — Потом все поднялись сюда, в мой номер, и выпили шампанского, а потом все ушли, а мы пошли спать… и я ни на секунду не поверю, что ты все забыл!
Бессильно откинувшись на подушки, Зейн закрыл лицо руками и застонал… и вдруг задал самый неожиданный в данной ситуации вопрос:
— На каком этаже этот номер?
— Не помню. Может, на третьем. А зачем тебе?
— Я сейчас выпрыгну из окна и хочу быть уверенным, что разобьюсь насмерть.
— У нас нет окна! — Может, и есть, но Дара не хотела, чтобы Зейн отправился на поиски окна. — Зейн Фарли, как ты смеешь…
Стук в дверь прервал ее гневную речь, но только на мгновение.
— Как ты смеешь так обращаться со мной после того, как я была с тобой абсолютно честна? Ты сказал…
Грохот усилился. Зейн сжал ладонями виски и содрогнулся так, словно колотили не по двери, а по его несчастной голове.
— ..что ты все понимаешь и…
— Дара! — прорвалось сквозь массивную дверь:
— Дара Линнел, немедленно открой! За моей спиной стоит управляющий отелем, и если ты не подчинишься, он сам откроет эту дверь!
Дара в ужасе завизжала, бросилась на грудь Зейна и вцепилась в его плечи.
— Боже мой! Дедушка! Что нам делать?
Дверь спальни распахнулась, и Зейн инстинктивно обхватил дрожащие плечи своей… жены? Неужели он действительно женат на этой женщине? Неужели он осуществил свои супружеские права и ни черта об этом не помнит?
Проклятье!
Ворвавшийся в спальню мужчина, казалось, изрыгал огонь. Пронзительные синие глаза были одновременно и обжигающими и леденящими. Седые волосы, седые усики. Мужчина был среднего роста, но в ярости казался значительно выше и — несмотря на преклонный возраст — двигался с проворством юноши.
Он остановился на мгновение, очевидно пораженный видом парочки на постели, затем, сжав кулаки, бросился вперед и завопил во весь голос:
— Уберите лапы от моей внучки! — На его лице замелькали самые разные чувства, и наконец он спросил:
— Вы поженились?
Дара судорожно вздохнула — Зейн скорее почувствовал, чем услышал ее вздох — и с видимым усилием распрямилась, затем, продолжая цепляться за Зейна, оглянулась через плечо.
— Мы поженились вчера вечером, — дрожащим от волнения голосом сказала она. — Или, может, это было ночью… неважно. Я теперь миссис Зейн Фарли, и ты, дедуля, ничего не сможешь изменить.
— Черта с два, не смогу! — Мужчина взъерошил свои аккуратно зачесанные волосы. — У меня в горле пересохло. — Он обвел взглядом спальню. — Я закажу кофе.
— Извини, дедушка, мы только что проснулись и не успели…
— Не желаю ничего слышать, — взревел старик. Уверенно подойдя к столику с телефоном, он сорвал с рычага трубку и выкрикнул заказ, затем повернулся к неподвижной парочке на постели. Кулаки его сжимались и разжимались, суставы пальцев побелели. Он явно пытался справиться с бешенством.
Дара облизнула губы, и Зейн мысленно отметил, что они восхитительны.
— Э… дедуля, познакомься, пожалуйста, с моим мужем, Зейном Фарли. З-Зейн, д-дорогой, это мой дедушка, Доналд Линнел.
— Здравствуйте, — послушно сказал Зейн, думая только о том, как бы выбраться из этой переделки. Наверное, надо объяснить, что он ни черта не помнит — ни о свадьбе, ни о своих обещаниях, — и убраться из жизни Линнелов при первой же возможности… Однако что-то его остановило.
— Здрасьте, — не скрывая сарказма, ответил Доналд. — А теперь, когда с этикетом покончено, может, изволите встать и натянуть какую-нибудь одежду? Как любому нормальному деду, мне не нравится подобная сцена.
— Ox! — Дара беспомощно уставилась на свою полупрозрачную рубашку, и взгляд Зейна немедленно устремился туда же.
Его словно ударили под дых. Только сейчас он понял, как она беззащитна… и как великолепна. Облако белокурых вьющихся волос, атласная кожа, длинные изогнутые ресницы, обрамлявшие миндалевидные зеленые глаза… И отчаяние, от которого все возмущение Зейна испарилось.
Он удивился, как мало места — несмотря на изобилие кружев и ленточек — ее ночная сорочка оставляет воображению. Лиф с глубоким декольте еле держался на маленьких крепких грудях, а юбочка обвивала бедра, обнажая красивые длинные ноги.
Как он мог спать с ней и ничего не помнить? Теперь он точно знал, что никогда ее не забудет.
Видимо решив, что любые действия лучше безделья. Дара осторожно выползла из кровати.
— У меня есть халат, — бодро сообщила она, хватая с пуфика еще одно кружевное облачко, и, скользнув в него, неуверенно улыбнулась дедушке. — Так лучше?
Линнел застонал.
— Ненамного, но вряд ли есть смысл запирать дверь амбара после…. ладно, что уж тут.
Вы… — повернулся он к Зейну, решив излить гнев на него.
Зейн уже встал и тащил за собой простыню. Он был голым. Он всегда спал голым, но обычно знал, где оставил одежду. В данный момент он понятия не имел, где находятся его вещи.
В конце концов простыня соскользнула с матраса, и Зейн крепко обмотал бедра. И обернулся. Дара смотрела на него, вытаращив глаза. Раздражение вновь вспыхнуло в нем. Пусть лучше подумает о себе. Это у нее неприятности, а не у него. Он надежно закрепил простыню и с вызовом посмотрел на новоявленного «дедушку».