С наслаждением погружаюсь в теплую воду и прикрываю глаза. Я по жизни оптимистка, но сейчас даже меня одолевает нечто, похожее на депрессию.
С Мишей я познакомилась пять с половиной лет назад на вечеринке в клубе, и все как-то у нас быстро случилось. Любовь с первого взгляда. Поженились буквально через пару месяцев после знакомства. Страсть же кипела! И мой рационализм на тот момент отказал мне. Если бы мы перед тем, как подать заявление в ЗАГС, вместе пожили… Может, разбежались бы сразу через полгодика, когда буря первых эмоций улеглась. Но нет! Почему-то нам обоим причудилось, что наша встреча судьбоносная, и жить мы вместе будем долго и счастливо.
Как бы не так… Поначалу мы обосновались в Мишиной квартире вместе с его мамой. И это был сущий кошмар! Две хозяйки в доме — взрывоопасное сочетание, а еще вкупе с принципом: «Мой сына лучше всех!» — вообще убийственное. Но это полбеды. Главная проблема заключалась в том, что мы с Мишей разные. Во всем. И так и не смогли найти общих точек соприкосновения. У нас разные биоритмы, разные представления о совместном отдыхе и времяпрепровождении, разное отношение к быту.
Миша постоянно донимал меня бесконечными придирками: «Не ставь чашку на столик без подставки», «Не ешь в гостиной», «Выключай за собой свет», «Не оставляй свои книги где не попадя» и прочее-прочее-прочее. Спать ложиться после двенадцати нельзя, вставать нужно не позже девяти даже в выходные, каждый день приготовь стопяцот новых блюд на ужин, в субботу — генеральная уборка. И еще его мама подливала масла в огонь!
Он не понимал моего желания остаться хотя бы какое-то время наедине с собой — всё нужно делать вместе! «Ну посиди со мной…» — извечное нытье. А если я не хочу пялиться в телек? Не хочу тащиться в бар на посиделки с его друзьями? Не хочу тратить время на шопинг в воскресенье и три часа выбирать продукты на рынке?
Эх. После двух лет совместной жизни я уже взвыть была готова.
Переехали на съемную квартиру подальше от его мамы — стало чуть легче, но ненадолго. Я как раз решила рискнуть и распрощаться с журналистикой. Мне требовалось время для творчества, но Миша этого никак не мог понять и принять, бесконечно раздражая своим присутствием. Господи, доходило до того, что я пряталась от него в ванной комнате с ноутом, а он стучал в дверь каждые пять минут с вопросом: «Ты скоро?»
Когда со мной подписали первый договор на издательство моего романа, Миша чуть подуспокоился, но в корне это уже ничего не меняло. Я точно знала, что рано или поздно мы расстанемся. Поэтому не хотела заводить детей и мучительно выискивала повод для развода. Но муж не хотел мне его предоставлять — по всем внешним показателям он был образцовым супругом: при достойной работе, не изменяет, хозяйственный, на все праздники — шикарные подарки… Я решила плыть по течению. Подумаешь, чувств нет, и все постельные игры для меня превратились в обязательную повинность. Зато он надежный и вроде как любит меня.
Тем более страстей мне хватало в собственных романах. Иллюзорный мир был заманчив, поэтому реальный перестал меня волновать. Вскоре мы отдалились друг от друга настолько, что я порой даже не понимала, о чем Миша мне говорит.
Если вдуматься — конечно, я виновата перед ним. Надо было сразу рвать отношения, если будущего я в них не видела. В результате всё пришло к тому, что мы, проживая в одной квартире, существовали в параллельных вселенных.
Так протянули еще три года.
Кардинальные перемены начались с того, что мои родители настояли на том, чтобы сложить мои гонорары за первые изданные книги с их накоплениями и купить нам наконец собственную квартиру. Причем для них не было секретом, что я категорически несчастлива в браке, поэтому мама предложила ее оформить на себя, чтобы подстраховать меня. Я согласилась, даже не думая о том, что мне предстоит пережить в ближайшие несколько месяцев.
Время скандалов и истерик с Мишиной стороны, который настаивал на обратном — совместной покупке недвижимости на равных условиях. Потом влезла его мама, настаивая на том, что всё вообще должно быть оформлено на сына. В общем, квартирный вопрос сделал свое черное, но не могу не отметить, благоприятное для меня дело: мы подали на развод.
Причем, я человек по натуре спокойный, в разборках предпочитаю не участвовать, поэтому молча выслушивала всё, что хотел мне высказать Миша. А накопилось у него, видимо, много, поэтому за месяц узнала всю правду о себе: о том, какая я бесчувственная, бессердечная, непутевая, нехозяйственная и далее по списку.
Пусть так. Мне было всё равно.
Когда же он заявил, что хочет развестись, новость приняла со счастливой улыбкой. Буквально. Что выбесило экс-мужа окончательно. Он орал, бил посуду и грозился испортить мне жизнь.
Я по-прежнему молчала. И собирала вещи, чтобы переехать в новую квартиру. Мою. Где уже не будет и следов его присутствия. Эгоистично — я знаю. Но укоров совести не ощущала. Просто хотелось быстрее остаться в одиночестве. Может, я человек такой — не приспособлена для семейной жизни. Мое творчество мне дороже, а для него нужны время и покой. Наверное, я просто одиночка по жизни. Если вспомнить мои былые увлечения — я всегда уходила первой, потому что в какой-то момент ощущала острую необходимость закрыться от всего мира и остаться наедине с собой. А какой мужик вытерпит вечно витающую в облаках жену?
Мы с Мишей развелись. Я терпеливо отвечала на его настойчивые звонки с продолжением обвинений и сорвалась, пожалуй, сегодня в первый раз. Но, думаю, скоро его отпустит. Найдет себе новую бабу и успокоится. На самом деле, я ему искренне желаю счастья. И надеюсь, что рано или поздно он меня, если и не простит, то хотя бы забудет.
Но вот что меня действительно тревожило — это моя творческая беспомощность. А если всё? Исписалась?
Сижу перед подъездом на лавочке, вытянув ноги, и курю. Сегодня солнечно и удивительно тепло для марта. Рядом громоздятся пакеты с продуктами. Разглядываю проходящих мимо меня соседей. Кутаюсь в бесформенную парку и натягиваю на уши вязаную шапку. Настроение выровнялось. В голове мелькают какие-то обрывки фраз.
Вчера я писала почти до пяти утра, решив наплевать на гордость и амбиции и доделать обещанный роман. Но на этом баста. Контракт подпишу только при условии, что к печати примут то, что я хочу. А нет… Поищу другое издательство или буду и дальше выкладываться на сайтах. В журналистику мне никто не мешает вернуться — вот и деньги. В общем, выкручусь. Нос вешать рано.
— Здрасте! — рядом со мной на скамейку падает тот самый парнишка из лифта и вытаскивает наушники из ушей, с любопытством меня разглядывая. Сегодня он в коротеньком пальто, обмотанном в несколько рядов вокруг шеи шарфом, черных костюмных брюках и с рюкзаком через плечо. Видимо, со школы возвращается.
— Привет! — отвечаю, покосившись на него.
— Вы же Ника Лазарева? Писательница? — спрашивает он. — Я вас узнал. Фотку в газете видел.
— Она самая, — киваю. — Только меня Аней на самом деле зовут, — улыбаюсь.
— Аней? — парнишка окидывает меня оценивающим взглядом.
— Ну ладно, Анной Витальевной, — сдаюсь с усмешкой.
— Не, Аня лучше, больше подходит, — заявляет недоросль. — А я Ярик. Ярослав.
— Очень приятно, товарищ Ярик, — и уточняю, кивая на рюкзак:
— Со школы топаешь?
— Ага, — вздыхает. — Одиннадцатый класс. Выпускной. Грузят по полной программе.
— Ничего, потерпишь, — хмыкаю. — Куда собираешься поступать?
— На инженера. Факультет «Инженерный бизнес и менеджмент». Мне вообще всё равно, куда, но папа думает, что так лучше будет: и профессия готовая, и управленческий опыт. Сразу смогу к нему в компанию на работу устроиться. Он сам у меня технарь и вообще очень умный.
— А мама?
— А мамы у меня нет, — пожимает плечами Ярик.
— Эммм… Сочувствую, — говорю осторожно. Умерла, что ли?
— А, не стоит. С ней всё хорошо, — бросает беспечно Ярослав. — Она второй раз замужем. Сейчас вот второго ребенка с новым мужем ждут. Мы неплохо общаемся, но я сам с папой захотел остаться.