В корне неверная позиция, гарантирующая мне веселую одинокую старость, но… Не знаю, может, я еще просто от развода с Мишаней и его мозговыноса не отошла.
— А теперь смотри! — киваю на соседний от меня балкон, куда вышла девушка лет двадцати пяти с кружкой кофе. Она опирается на перила, замечает нас, кивает, здороваясь, и переводит взгляд на парня из соседнего дома. Тот, увидев ее, вдруг улыбается и салютует. Ее губы тоже расплываются в улыбке — она показывает ему кружку с кофе. Парень — отставленный большой палец, мол, класс! И так они стоят некоторое время, обмениваясь смешливыми взглядами, после чего девушка пожимает плечами, мол, пора идти. Ее визави прощально вскидывает руку и тоже покидает балкон.
— И что это была за пантомима? — интересуется Яр.
— Не знаю, — усмехаюсь, — но я наблюдаю такую картинку едва ли не каждый день. Они выходят каждый на свой балкон, вот так вот молчаливо общаются и расходятся. Все. И, похоже, даже не знакомы.
— Так напиши рассказ, где они познакомятся, и дело с концом, — зевая, подает идею Ярик.
У него началась пора выпускных, а затем — сразу вступительные в университет, и он жутко не высыпается — готовится. Поэтому, в отличие от меня, сильно не в духе последние дни. Нервничает — боится отца подвести и провалиться. И вроде по-прежнему целыми днями торчит у меня, но, как правило, сидит в гостиной на полу, обложенный учебниками и конспектами, и отвлекается только на поесть. Я-то ему ничем помочь не могу — разве что по русскому языку и литературе поднатаскать да морально поддержать — в точных науках не сильна, а на них у него упор идет. И жалко мне мою дитятку великовозрастную, но понимаю, что это важный этап становления его как личности, и ему все равно надо пройти через него.
— Какой смысл в этих «гляделках»? — спрашивает Ярик скептически.
— Романтика? — предлагаю свой вариант. — Познакомятся и выяснится, что они друг другу не интересны, а так… Каждый день начинается со сказки!
— Кто-то меня поучал, что недосказанность — это плохо, — напоминает Яр.
— А кто-то обещал заговорить с Агатой, — шпилю его в ответ.
— Я заговорю… Я вчера… почти поздоровался с ней, — бормочет он, мило покраснев.
— Почти — это как? — ехидничаю.
— Ну… Она шла навстречу, и я ей… кивнул.
— Кивнул с сердитой мордой, засунув руки в карманы, и, небось, еще и ускакал сразу бешеным мустангом в туман, не дождавшись ответа? М? — уточняю, толкая его вбок.
— Что-то вроде того, — признается виновато Ярик.
— Ладно, будем считать — первый блин комом, — обнимаю его за плечи. — Ты главное пробуй, пробуй! В следующий раз рискни улыбнуться там, открыть рот и сказать: «Привет, Агата!»
— Да хватит тебе издеваться! — бурчит мой приятель, а я смеюсь. — Слышь, а что это там такое? — он указывает пальцем на набережную реки, где недавно открылось новое летнее кафе. — Бассейн, что ли?
— Да, — киваю. — Надо же, — присматриваюсь, — и лежаки с зонтиками!
— Пойдем, а? Пойдем? — принимается скулить Яр. — Купаться-купаться-купаться! А то я с ума сойду от этой учебы!
— Коктейль под зонтиком… — выдыхаю. — Пошли! Тебе и правда не помешает немного отвлечься.
Кафешка оказалась фантастической: вдоль набережной стоят ротанговые столики с плетеными креслами и льняными циновками на них, под парусиновыми навесами, по центру — два бассейна: для взрослых и малышни с небольшими водяными горками, джакузи, вокруг — лежаки с зонтиками и низкими столиками с подставками под стаканы и бокалы… Официанты бегают, с кухни пахнет чем-то вкусно жаренным на гриле, чисто, опрятно, а территория огорожена не забором, а цветущими кустарниками. Красота!
— Шашлык будешь? — спрашиваю у мгновенно повеселевшего Ярика.
— Да! — хрюкает от вожделения Яр, уже стягивая с себя футболку и переминаясь с ноги на ногу перед заманчиво голубой, прохладной водичкой. Я невольно окидываю взглядом его стройное, поджарое тело, но еще с подростковыми угловатостями. Если распускать себя не будет — вскоре превратится в очень красивого мужчину.
— Нам две порции шашлыка из свинины, один безалкогольный «Мохито», а второй… алкогольный! — тощенький официантик в симпатичной форме понимающе кивает, улыбается и исчезает.
Яр встает на изготовку, чтобы занырнуть в бассейн, как вдруг начинает трезвонить его мобильный.
— Да, пап! Привет! — его голос теплеет. — Нет, я рядом. В окно выгляни! Видишь, кафе с бассейном? Мы с тут с Аней! Придешь, да, придешь? — разве что виляющего хвостика не хватает. Фыркаю, качнув головой, разоблачаюсь до купальника, но тут же заматываюсь на манер греческой туники в парео.
— Прикинь! Папа официально в отпуске! — радостно заявляет Ярик. — Будет помогать мне с поступлением! Специально подгадал!
— Это хорошо, — киваю, укладывая свою стонущую от наслаждения тушку на лежак.
— Он сейчас придет к нам! — возбужденно добавляет мой приятель.
— Угу, — киваю… И вдруг сажусь ровно. — Что, значит, сейчас придет?
— Ну, с нами посидеть… Надо ему тоже шашлык заказать! — и машет, паршивец, рукой официанту, а я растерянно поправляю оранжевую панамку с широкими полями. Нет, ну кто так делает! Я без макияжа — даже ресницы не накрашены, купальник у меня — так себе, средней паршивости, парео это… идиотское. Панамку лучше вообще не снимать — на голове полный бардак. Я же из дома вышла по принципу: «В тапочках на босу ногу до ближайшей помойки»!
Яру-то моих душевных мук не понять — вон, бултыхается в бассейне как ни в чем не бывало… Сволочь малолетняя! Ладно, чего уж теперь… Замираю на лежаке в картинной позе, спрятав глаза под солнечными очками.
Жду! Николая Валентиновича!
— Па! — орет Ярик, неожиданно вылезая из бассейна и вприпрыжку бросаясь к…
Ээээ… Ммммм… Н-да.
Я даже про позу красивую забыла и очки от удивления приспустила, приподнявшись с лежака, потому что… Кхм, этот «Николай Валентинович» максимум тянет на Николая без всяких отчеств, и рослым породистым мужчиной в дорогом костюме там не пахнет вообще!
К нам навстречу подпрыгивающей походкой, чуть косолапя (зуб даю!), идет нечто с каштановыми, как у Яра (и на этом их сходство заканчивается), волосами, почти достигающими плеч, заложенными за уши, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, из-под которой виднеется черная растянутая футболка с изображением — вот сейчас сядьте — Дарта Вейдера с подписью на русском языке (!): «Люк, ай эм ёр фазер!» и в узких (у сына, что ли, одолжил?) темных джинсах, сплошь облепленных опилками. Ах да, еще он в кедах. Со звездочками. И этому мужчине за сорок??? Он директор???
— Пап, знакомься, это Аня! — представляет меня Яр своему отцу. — Аня, это мой папа Коля!
Мы замираем с «папой Колей» друг напротив друга, вперившись изучающими взглядами, и вот благожелательности от человека напротив я не ощущаю. Скорее, наоборот — меня сканируют с откровенным недовольством. Что меня задевает, поэтому я также бесцеремонно смотрю в упор на него.
В общем… Папа Яра, скажем так, ростом не вышел — глаза у нас на одном уровне оказались, с косой саженью в плечах тоже не задалось — телосложением он чуть крупнее меня. И сын на него мало похож. Видимо, в маму уродился. Ибо Ярик, может, и не красивый, как модель с обложки, но определенно хорошенький: с правильными чертами лица, глазюки большие, темные, резко очерченные брови, ровный нос, губы аккуратные, у Николая же внешность — сложная.