- Ррразиня, пррростофиля, рррастеряха! Как ты мог потеррять целый клад?
- Очень просто. Сначала мы клад нашли, а потом он потерялся вместе с Авосей и Мефодием.
- Сперррли они твой клад, - сказала Сорока.
- Кто?
- Эти самые Авося и Мефодий. Сперррли и деррру дали.
- И вовсе не они, а я сам на сапогах-скороходах. И вот оказался здесь.
- Тогда это не они потерррялись, а ты потеррялся, - уточнила Сорока.
- Нет. Как же я мог потеряться, когда я вот он? А их нету. Значит, это они потерялись, - уверенно сказал Митя.
- Ну, Авося и Мефодий - невелика потерря. Но проворронить целый клад?! Нет, после этого ты - точно человек потеррянный.
- Ничего я не потерянный, - сказал Митя, но уже без особой уверенности в голосе, потому что вдруг вспомнил, как мама разговаривала с одной знакомой тетей, у которой муж тоже был человек потерянный. К своему ужасу Митя понял, что все признаки сходились. Тот дядя тоже: "вечно искал чего-то необыкновенного" - это раз, "порастерял всех друзей" - это два, "шатался неизвестно где" - это три и "наконец, дошел до ручки".
Что это была за ручка, Митя толком не знал, потому что это была как раз такая ручка, про которую "узнаешь, когда вырастешь". Но, судя по всему, дойти до нее было нехорошо, потому что эта тетя ругалась на этого дядю так, как можно ругаться только на человека, который разорвал свои праздничные штаны или залез в новых сандалиях и белых гольфах в самую большую лужу. Митя еще тогда подумал, что на месте того дяди он бы лучше оставался потерянным и не торопился искаться, пока тетя так сердится.
- Я до ручки не дошел, а значит, я не потерянный, - сказал Митя Сороке.
- Ничего, дойдешь, - успокоила она его. - Надо же, целый клад проворронил. Ты что, тактаки ничего оттуда и не взял?
- Почему не взял? Вот драгоценный камень, - Митя достал из кармана свой красный камешек.
- А ну-ка, дай я его потрогаю, а то ведь я его все равно не увижу. Я ведь слепая, - сказала Сорока.
- Неужели слепая? - удивился Митя. До сих пор ему казалось, что Сорока очень даже зрячая, но ведь никогда нельзя знать наверняка, тем более что до сих пор ему ни разу не приходилось разговаривать ни с одной сорокой.
- Да, совсем слепая. Ничего не вижу, хоть глаз коли. Вот ты, например, букашку во-он на том кусте видишь? - спросила Сорока, указывая на куст на другом конце поляны.
- Нет, не вижу, - сказал Митя.
- Ну как же не видишь? Крылышки у нее такие красные, заметные.
- Нет, - сказал Митя, глядя во все глаза на куст.
- Ну, еще на каждом крылышке по две черные точечки, пояснила Сорока.
- Не вижу, - помахал головой Митя.
- Вот и я не вижу, - вздохнула Сорока и повертела хвостом. - А хвост мой видишь?
- Хвост вижу, - сказал Митя.
- Ну вот, а я его не вижу. Я же тебе говорю, что я совсем слепая. Так что ты мне лучше свой камушек пощупать дай.
Митя доверчиво протянул ладошку. Сорока слетела с ветки, схватила в клюв камешек и взмыла вверх, унося Митино сокровище.
- Эй, куда же ты? Верни камень! - крикнул ей Митя вдогонку. Но Сорока, видно, оказалась не только слепая, но еще и глухая, потому что она даже не обернулась.
Митя побежал было за ней, но вскоре она скрылась за деревьями. Митя с досадой остановился, но тут увидел нечто такое, отчего сразу же позабыл и о сороке-воровке, и о потерянном камне. Перед ним висела РУЧКА. Да, это была самая обыкновенная ручка, какие бывают на дверях в каждой квартире, если только самые обыкновенные ручки могут висеть сами по себе. При виде ручки потерянный человек Митя невольно отступил. По правде говоря, он испугался: шутка ли, дойти до ручки! Но вскоре Митя взял себя в руки.
- Подумаешь, если я даже и дошел до ручки, то точно так же могу от нее и уйти, - подбадривающе сказал Митя сам себе. - Вот прямо сейчас возьму и уйду.
И он непременно ушел бы. Вот прямо сейчас взял бы да ушел. Но было все-таки интересно узнать, как же она висит?
Митя сделал шаг... к ручке. Ручка не шелохнулась. Еще один шаг - ручка висела как ни в чем не бывало, на прежнем месте.
Митя немножко осмелел.
- Я же не собираюсь доходить до ручки навсегда. Вот только посмотрю, как она висит, и сразу же уйду.
С этими словами он решительно подошел к ручке, обошел ее с разных сторон и убедился, что ручка действительно висит ни на чем.
"Интересно, а она упадет, если ее дернуть?" - подумал Митя.
Он обошел ручку еще раз.
"Наверное, упадет, - размышлял он, - а может быть, и не упадет".
- Ладно, я только один разочек дерну ее на спор - "упадет или не упадет" - и сразу же уйду, - решил он.
Сказано - сделано. Митя дернул за ручку, послышался скрип дверных петель, и Митя понял, что перед ним открылась какая-то невидимая и невиданная дверца, потому что через нее он увидел совсем другое место, а не ту поляну, где стоял. Но самым удивительным было то, что там вдалеке на бревнышке сидели Авося и Мефодий.
- Авося, Мефодий! - крикнул Митя и не задумываясь шагнул за невидимую дверцу. Услышав стук захлопывающейся двери, он оглянулся и увидел, что ручка и прежняя поляна куда-то исчезли, а он стоял в совершенно незнакомом месте. Зато теперь он был человек ничуточки не потерянный, потому что к нему со всех ног бежали Авося и Мефодий...
ГЛАВА 12. НА КУДЫКИНУ ГОРУ
- Вот здорово, что все мы опять нашлись! - радостно сказал Митя.
Авося оглядел его со всех сторон и спросил:
- А сапоги где?
Митя так увлекся слетом, что совсем забыл про сапоги-скороходы и только теперь вспомнил о них.
- Потерялись, - пожал он плечами (и честно говоря, он об этом ничуточки не жалел).
- Вот всегда так: я искал, искал изо всех сил, а он взял и потерял, проворчал Авося. - Куда мы теперь за чудом пойдем?
- Что ты заладил: "Куда, куда?" На Кудыкину гору. Почем я знаю, куда идти. Это ведь ты живешь в Шутландии - ты и веди.
- Так бы сразу и сказал. Пошли.
- Куда? - спросил теперь уже Митя.
- На Кудыкину гору. Ты ведь сам хотел, - сказал Авося.
- А разве она есть на самом деле? - удивился Митя.
- А это, по-твоему, что?
Вдалеке виднелась не то чтобы очень большая, но все же гора.
- На Кудыкину, так на Кудыкину, - согласился Мефодий. - Только ты, Митя, держись ко мне поближе, а то без меня еще пропадешь.