Что такое «если что», Марина узнала, когда неудачно сломала ногу. Она успела отработать у Ивана всего год с небольшим, но сумела себя проявить, даже сэкономила фирме вполне приличную сумму… (Ее лечение, кстати, в немаленькие цифры обошлось.) Поздно ночью шла домой после сдачи очередного баланса и навернулась на льду. Бывает.
Приехал замбосса. Пообщался с врачами. Нет, в персональную палату Марину не перевели. Но заменили лечащего молодого хирурга на матерого заведующего, начали колоть хитрые препараты, вставили в ногу не абы какие, а израильские (или немецкие) спицы. И в итоге она приковыляла в офис сама, хоть и с палочкой. А через несколько месяцев была еще одна операция – верно, чтобы убрать металл из ноги. После этого еще и массажи с лечебной физкультурой. Она втянулась, кстати. До сих пор и приседает, и педали крутит. Стройняшка, несмотря на троих детей.
У них не было романа с Иваном. В привычном смысле. Деловые краткие беседы. Иногда долгое молчание рядом друг с другом во время поездок. И постепенно появляющийся мостик доверия, уважения и робкой нежности. Изначально эта переправа над пропастью работала в одностороннем пропускном режиме. Марина ценила босса, старалась быть полезной. Глазки не строила. Когда она поняла, что он «слишком много» тратит на адресную прямую благотворительность, расспрашивать не стала. Не по чину. Но взяла на заметку.
Однажды в офис прорвалась огромная семья. Мама и папа совали боссу в руки «спасенную» им дочь. Хотя, возможно, кавычки здесь и не нужны… У девочки от рождения было огромное уродливое пятно на щеке. Босс оплатил услуги хирурга-косметолога, который в несколько этапов избавил малышку от этой напасти. Иван сделал это тайно, как обычно и поступал, но произошла утечка информации. И вот семь человек в пояс кланялись напряженному «благодетелю». Красавица (ни рубца, ни пятнышка на щечке) смущалась. Остальные дети шумно благодарили за лицо сестренки.
В итоге босс сбежал от всех на крышу здания и отгородился от толпы люком. Такая подводная лодка наоборот.
Семью напоили чаем, угостили конфетами и яблоками, запихнули в два такси (служебных само собой, фирма платит) и отправили домой. Рабочее настроение в конторе было сорвано до конца дня. Народ осознал, куда (в том числе) идут деньги «жадины» и «тирана». Сложили два и два.
Позже Марина доставила боссу на крышу бутерброды и кофе. Охранник постучал, сказал про передачу. Люк приоткрылся. Барышня поднялась по лестнице. Сунула поднос в щель, доложила, что семья с детьми уехала. Но сотрудники гудят, спорят, и несколько человек в засаде у кабинета шефа пасутся.
Потопала назад. Чтобы остановиться от прилетевшего (как баскетбольный мяч в спину) вопроса сверху:
– Марин, вы такая умница. Мне вас уволить или на вас жениться?
Она замерла, потом справилась с неожиданностью и мяукнула что-то вроде:
– Выбираю второй вариант. На букву Ж!
А потом быстро побежала вниз по лестнице. Сверху громко заржал босс. Не мелодичный голос у человека, есть такое.
В ЗАГС сходили без пафоса и лимузинов утром понедельника.
За пару недель до события Иван признался, что любил всего один раз в жизни, в детстве. Зато так, что на всю оставшуюся. Марина попросила: расскажи.
Как жить, если твой будущий муж однолюб? И ты совсем не та единственная, которая навсегда в сердце?
С этим вопросом Марина и примчалась к Лене, заливаясь слезами, соплями, в глубоких переживаниях. Что сказала Лена, вы в курсе. Она категорически не одобряла такой роман, такой брак.
А вот проходящая мимо бабушка Лены – старушке было тогда под восемьдесят, ветеран ВОВ, а ушки на макушке – подслушивала, оказывается (!!), влезла с тремя фразами. Которые вбила в память Марины, точно титановые штифты.
– Не сражайся с мертвой, не старайся отвоевать у нее любовь твоего жениха, уважай ее память. А замуж бегом беги, ведь надежный, честный перед тобой и добрый мужик – это золото. Умел любить свою девочку – полюбит ваших детей и тебя со временем.
Марина думала, что может, однажды, возненавидит его или эту Эллу? Что будет завидовать тому, что он к ней испытывал. Ведь чувство живо до сих пор! Но нет. Наоборот. Сегодня она ей благодарна.
Иван рассказывал невесте, как встретился с любовью. Ему было десять. Отец садист. Лупил сына чуть ли не ежедневно. Мать делала вид, что не замечает. Ей от мужа тоже доставалось. Пацан жил как в полусне, будто увяз в липком сером желе, вокруг люди противные, много злости и тошноты. И никто не мог помочь. Никому не было дела до его боли и страха.