Почему? Почему я очнулся не в склепе Филибера а на одной из глыб Каменного круга? Каким образом моя душа вселилось в тело 2-х летнего ребенка и куда делась его собственная душа? Что случилось с моим телом? С мечом Филибера? Исчезла ли звезда и если да, то почему войны и болезни так и не прекратились? Живы ли еще мои родители, друзья, старикашка, Рувэн и его рыжая сестренка? И главное: что же мне сделать, чтобы вернуть все обратно? От всех этих вопросов моя голова шла кругом, или, как говаривала моя "мамаша" Хлоя : "Как будто засунули голову к пчелам в улей".
Да, моя "мамаша"... Мне еще повезло, что я очутился на попечении у этой жизнерадостной и весьма разумной женщины. Не знаю, что бы произошло, не догадайся она вовремя увезти меня из Рейнсберка в провинцию. Скорее всего мною бы заинтересовались святые братья - ребенок, выживший после удара молнии, да еще посреди Каменного круга - такое событие бы вряд ли прошло мимо них! А результаты интереса святых братьев обычно заканчиваются костром, это всем известно. Все, что хотя бы отдаленно напоминает ересь им проще сжечь, чем досконально разбираться. Не знаю, сознавала ли Хлоя всю меру опасности, нависшую над нами, или действовала интуитивно, но в тот же вечер мы уже плыли вниз по реке к ее дальним родственникам, жившим на уединенном хуторе у самого подножья Паринакских гор. Хуторок был небольшой, но очень живописный. В другое время я бы с удовольствием погостил там, но тогда мне было совсем не до любования пейзажем. Честно говоря мне вообще ни до чего не было дела. У меня болело все тело, глаза пекло так, что я боялся их открыть, в горло мне как будто натолкали стекла, но больше всего меня мучила моя полная беспомощность. Я не понимал где я и что со мной, не понимал, почему меня не слушается мое собственное тело, почему все предметы кажутся размытыми и огромными, как будто принадлежат великанам, почему все вокруг орут, не понимал обращенных ко мне слов. Мне было так плохо, что я то и дело терял сознание, или забывался сном и почти ничего не ел. В таком состоянии я пребывал почти неделю, пока однажды не обнаружил себя лежащим на необъятной кровати в незнакомой мне комнате. Рядом с кроватью стояла табуретка, на которой лежало небольшое зеркало. С 10-й попытки мне удалось добраться до края кровати и притянуть зеркало к себе. То, что я в нем увидел, повергло меня в шок - из зеркала на меня смотрел щекастый белобрысый младенец лет двух-трех. Симпатичный такой с веснушками на носу. Непонятно было только куда делся я сам. Сначала я было решил, что после пережитого в склепе я перестал отражаться в зеркалах, но тогда откуда взялся этот ребенок?!! Конец моим размышлениям положила дородная румяная женщина, вошедшая в комнату с кувшином молока в руках. Увидев меня, сидящим в кровати с зеркалом, она уронила кувшин, кинулась ко мне и так сжала в объятиях, что у меня чуть ребра не треснули.
- Клаус, сыночек мой дорогой, - кричала она не переставая меня тискать, - я знала, я знала что тишина и свежий воздух пойдут тебе на пользу! Никакие доктора не сравнятся с кружкой парного молока! Наконец-то ты встал, мой родной! Ты такой же крепыш, каким был твой отец, земля ему пухом! Даже удар молнии не сможет тебя сломить! Вот увидишь, скоро ты выздоровеешь и будешь бегать по двору, как и раньше!
Так я и познакомился с Хлоей, а также с Клаусом, ее сыном. Когда я понял, что отражающийся в зеркале малыш это и есть теперь я, мне стало так плохо, что Хлоя разочаровалась в действенной силе парного молока и пригласила ко мне доктора. Он приехал через несколько дней, бесконечных и невыносимых, в течение которых я мог думать только о том как бы поскорее сдохнуть. К счастью или к сожалению мое страстное желание смерти не могло осуществиться, поскольку для этого надо было как минимум встать с кровати, а я был не в состоянии даже пошевелиться. Доктор, которого пригласили ко мне, мог носить сие гордое звание лишь в таком захолустье, как этот отдаленный хутор. В столице ему не доверили бы даже чистить ботинки. По сути это был обыкновенный деревенский цирюльник, считавший кровопускание лучшим лекарством от всех болезней: от насморка до чахотки. Даже известие о том, что больной получил удар молнией нисколько не поколебало его уверенность в правильности своего обычного метода лечения,
- Отворение крови, - сказал он, важно надув свои пухлые щеки, - должно облегчить страдания больного. Дурная, порченая кровь выйдет, а там уже дело на лад само собой пойдет. Дети, они живучие...