Судя по выпученным глазам у Рувэна тоже не было слов.
- Мэнди мне говорила что ты малость того, - сказал он старикашке после долгой паузы. - Ребенка, вот, притащил, да еще кучу денег за него отдал. Но я и не предполагал что все настолько запущенно! Н-да, старческий маразм штука коварная: начинается незаметно, а потом - "Бум"! - и человек перестает узнавать своих близких и несет всякую чепуху.
- Я вовсе не маразматик! - возразил старикашка.
- То есть то, что ты только что мне говорил это по-твоему нормально?!
- Я ведь тебе объясняю, это Рауль...
- Да-да я помню, поменялся местами! Может тебя доктору показать?
- Я не маразматик!
- А кто маразматик, может быть я?
- Может быть! Очень даже! Это тебе надо к доктору!
- Ах вот мы как заговорили! И это после всего того, что я для тебя сделал?
- Что ж ты такого сделал? Да ты мне должен ноги целовать!
- Значит так, - гаркнул я после того, как мне этот спор надоел окончательно. - Ты, Рувэн, помнится, хотел узнать что именно твоя сестра мне говорила в ту ночь, когда появилась О-Ери? Так вот, она приходила извиняться за то что назвала меня легковерным фантазером. Больше между нами ничего не было, так что за честь Мэнди ты можешь быть спокоен.
Бедный Рувэн, которого я прервал посреди фразы: "Нет, это ты маразматик" так и застыл с открытым ртом. Какое-то время он смотрел на меня совершенно диким взглядом, а потом разжал руку, сжимавшую поводья лошади и, не удержавшись на ногах, плюхнулся в воду. Вода была ледяной, но зато она быстро привела Рувэна в чувство.
- Не может быть! - вопил он, пока мы вылавливали его из реки, снимали с него одежду и разводили костер. - Друг мой, неужели это действительно ты?!! Я глазам своим не верю! Как же это случилось?
Пришлось повторять свой рассказ заново. Правда на этот раз он сопровождался высоконаучными комментариями старикашки. Рувэн слушал нас так внимательно, что даже забывал двигаться. Так и просидел все это время как памятник самому себе. О том, что он еще не окончательно застыл, свидетельствовали лишь широко открытый рот и глаза, которые он переводил с меня на старикашку и обратно так часто, будто следил за игрой в мяч. Наконец я закончил свой рассказ и смог перевести дыхание. Ульрих тоже замолчал, видимо его это тоже порядком утомило.
- Великая богиня! - прохрипел Рувэн, когда я уже решил, что он окаменел навеки. - Ну и история! А сестренка знает?
- Нет, и я прошу тебя ей не рассказывать.
- И не собирался, - хмыкнул Рувэн, приходя в себя. - Ты сам должен пойти и все ей объяснить.
- Только не сейчас, ладно? - взмолился я. - У меня нет сил повторять все в 3-й раз.
- Ты лучше подумай как нам письмо добыть, - встрял старикашка. - Что-то мне подсказывает, что оно нам ой как может понадобиться!
- А че тут думать?! Надо ехать к этой бабе и брать ее за жабры. - Рувэн вскочил на ноги и подбежал к лошадям. - Прямо сейчас и поедем.
Он так разошелся что вспомнил о том, что его портки вместе с рубахой сохнут у костра только усевшись голым задом в кожаное седло. Отсмеявшись и укутав Рувэна в плащ, мы договорились все же перенести поездку на следующий день.
Глава 7.
- Гортензия - твердый орешек, - трясясь в седле, сказал старикашка, - за просто так она письмо не отдаст.
- Ничего, у меня найдется чем ее припугнуть, - ответил Рувэн, покручивая ус. - Есть у меня один дружок-сержант. Стоит мне только намекнуть ему о шкатулке с золотом, он сюда весь полк пригонит, от этого хутора тогда камня на камне не останется. Уж поверь мне, со мной связываться не стоит.
Но связываться с нами Великанша не смогла бы даже если бы захотела - это мы поняли, подъехав к хутору разбойников. Еще даже не видя дома Ясей, по запаху гари, мы поняли, что произошло несчастье. Не сговариваясь мы пришпорили лошадей и помчались что есть духу вперед, хотя уже и понимали, что можно было и не торопиться.
- Опоздали, - горько сказал Ульрих, - наблюдая как над останками того, что было недавно крепким домом поднимается чахлый дымок.
- На обычный пожар не похоже, - Рувэн спрыгнул с коня и прошелся по пепелищу. - Тут кто-то хорошо поработал. Со знанием дела. Даже лошадей не пощадили, гады - в сарае