- Слушай внимательно, - услышал я его полупридушенный шепот. - Сейчас Тамбурин незаметно перенесет мешок в палатку принцессы. Сегодня у них какой-то бал, так что ни ее ни герцога всю ночь не будет. Попытайся пробраться в палатку герцога - она в двух шагах отсюда. Бордовая такая, с позолотой, да ты ее сам увидишь. На рассвете я вернусь за тобой. Удачи! - и все стихло.
Я немного подождал и опять выглянул наружу. Правда, много увидеть мне не удалось - ткань шатра с одной стороны и огромные сапожищи с другой - сейчас Тамбурин показался мне еще больше, чем в моих воспоминаниях. Остальной пейзаж тонул в сгущающейся темноте. Единственное, что я видел вполне отчетливо - это то, что возле соседнего шатра стоят на посту еще двое гвардейцев.
Интересно, как именно сможет Тамбурин перенести мешок в палатку, чтобы его не увидели эти двое? - подумал я. - Конечно, на улице темно, но они же стоят почти вплотную!
Но я недооценил Тамбурина. При очередном проходе строевым шагом, который по уставу следовало совершать каждые четверть часа, он "как бы случайно", а на самом деле со всего размаха дал мешку такой пинок ногой, что я влетел в палатку принцессы наперегонки с репой и остановиться смог только у противоположного полога. Хорошо еще, что в палатке никого не оказалось, иначе мое появление произвело бы настоящий фурор. Собирая репу обратно в мешок и поминая Тамбурина "незлыми тихими словами", я обнаружил какой-то темный закуток, который вполне подходил, чтобы на время затаиться. Там, правда стояла какая-то посуда, но я решил, что мешок с репой тут будет смотреться все же менее нелепо, чем посреди роскошной обстановки императорских покоев, а потому опять залез в него и затих. И вовремя - еще не успела даже затихнуть боль в ушибленном Тамбурином месте (а больше всего пострадало то место, которое в присутствии дам не называют), как снаружи послышался сначала громкий предупреждающий кашель Тамбурина, а потом приближающиеся женские голоса. Очень знакомые голоса.
- Элиза, дура ты такая! - истерический визг судя по всему принадлежал моей несостоявшейся невесте. - Только такая бестолочь как ты могла посоветовать мне изумруды! Да они к этому платью вообще не идут - это даже ежу понятно!
- Да откуда ж мне было знать, что у герцогини Сьеннежской будет такое же колье? - плаксивый тонкий голос принадлежал судя по всему горничной.
- А может ты с ней в сговоре? Признайся - тебе заплатили!
- Смилуйтесь, госпожа! - громкий стук свидетельствовал о том, что бедная Элиза бухнулась на колени. - Я всегда ...была верна... Вашему Высочеству-у-у! - последние слова она просто провыла.
- Успокойся, детка, - а вот этот шелестящий голос еще долго будет сниться мне в кошмарных снах. Он принадлежал не кому иному как Черной Марго - старухе с отравленной иглой. - Давайте поменяем украшения и вернемся на бал.
- Да на что менять?!! - вскричала принцесса. - Это же зеленое платье, сюда только изумруды и подходят! - Минуту назад она говорила нечто совершенно противоположное, но похоже ей это не мешало.
- Может жемчуг? - робко предложила Элиза.
- Жемчуг я одевала вчера, корова ты безмозглая!
- Тогда сметим и платье тоже, - решительно сказала кормилица принцессы. - То, бордовое из лейдинского батиста удивительно идет Вашему Высочеству. И вдобавок, к нему можно позволить себе одеть бриллиантовые серьги.
- Точно, - согласилась Элиза, шмыгая носом. - Герцогиня Сьеннежская лопнет от зависти, когда увидит их.
Этот вариант развития событий пришелся принцессе по душе, и процесс перемены платья начался. Попутно Инесс приказала подать ей засахаренные орехи, и пока Элиза с Марго возились с крючками и корсетом, она их преспокойно щелкала. И при этом даже с набитым ртом она не переставала говорить. В основном все ее речи сводились к жалобам на герцога, войну, холод, чурбанов-гвардейцев, не имеющих никакого понятия как ухаживать за дамой, мерзкого герцогского фаворита маркиза Ла Гри, который настолько обнаглел, что осмеливается ей дерзить, на дуру Элизу, скуку, мышей, холод и так далее по кругу.