- Стойте, - голос у меня совсем охрип от волнения и напоминал больше воронье карканье. Не удивительно, что меня не сразу услышали. Пришлось повторить погромче. - Нам нельзя туда ехать! Здесь что-то не так!
- Почему? - удивился Рувэн. - По моему, так все как всегда.
- Да, я тоже не вижу ничего необычного, - подтвердила Мэнди. - Поехали уже, я жутко замерзла. Скорей бы к огню...
- А я бы послушал Рауля, - вдруг сказал старикашка. - Учитывая, что у него под курткой... Кто знает?
- Ладно, - пожал плечами Рувэн. - Остановимся в этой роще, а я сбегаю вперед, проверю, все ли в порядке.
- Только время зря потратим, - недовольно фыркнула Мэнди, дуя на окоченевшие пальцы. - Перестраховщики.
- Ничего, я быстро, - сказал Рувэн и исчез из виду.
Мы остались ждать его в повозке. Трясти меня перестало, но вместо облегчения, я чувствовал только страшную тоску, хоть на луну вой. Минуты шли за минутами, а Рувэн не возвращался, и с каждой минутой его отсутствие тревожило меня все больше.
Наверно у меня просто воображение разыгралось - пытался успокоить я себя. - Скорее всего, я просто потерял счет времени, потому мне и кажется, что Рувэн отсутствует так долго. Наверняка он вот-вот выйдет из-за кустов, как ни в чем ни бывало и будет еще неделю потом надо мной подшучивать. Ну и пусть - лишь бы мои предчувствия не оправдались.
- Да где же он шляется? Уже давно должен был вернуться! - проворчала с тревогой Мэнди. Что ж, значит, счет времени я не потерял. Волна паники накрыла меня с новой силой. Но в тот миг, когда я уже собирался идти его искать, Рувэн наконец-то появился. Слава пресвятой деве - живой и невредимый, но чем-то сильно озабоченный.
- Там странное что-то, - сказал он, хмуро. - Идем, сами посмотрите.
Дважды нас упрашивать не пришлось. То, что что-то не так, я заметил, еще даже не дойдя до самого дома - из трубы не шел дым. И это в такой-то холод!
- Если Рыжий тупица забыл зажечь камин, я не знаю, что с ним сделаю! - сказала на бегу Мэнди.
Чем ближе мы подходили, тем больше странностей бросалось в глаза, и тем больше мы замедляли шаг. Забор был поломан, на одном из окон не хватало ставни, а из всей живности, которую держала Мэнди, во дворе бегала одна кошка. Да и та, завидев нас, выгнула спину и зашипела.
- Не понимаю, - прошептал старикашка. - Где Беттина? Где Рыжий Ясь?
Взявшись за руки, чтобы было не так страшно, мы пересекли двор, и подошли к двери. Она держалась на одной петле, и стоило ее коснуться, как она упала внутрь с ужасающим стуком. Картина, открывшаяся нашим взорам, была настолько ужасна, что на секунду мне показалось, что мы ошиблись домом. Это не могло быть правдой. Неужели это тот самый дом, где я провел столько счастливых дней?!! Теперь его было не узнать. Было разбито все, что могло быть разбито и сломано все, что можно было сломать. Вещи же, которые невозможно было испортить, были просто до неузнаваемости изгажены. Повсюду летали перья из вспоротых подушек и перин. Пол ровным слоем был покрыт черепками разбитой посуды, остатками одежды и домашней утвари. В общем, это была картина полного разорения.
- Великая богиня! - простонала Мэнди. - Кто мог сделать все это?
- Тот, кто очень на нас разозлился, - произнес Рувэн. - Кто-то, кому мы перешли дорогу.
- Герцог?!! - ахнула Мэнди. - Но как он мог узнать, где мы живем? Да еще и добраться сюда раньше нас?
- Значит, кто-то нас заложил, - процедил сквозь зубы я. - И наверняка, Рувэн, это был твой дружок - офицер.
- Да ты что! - возмутился Рувэн. - Пузырь - свой человек! Он бы никогда на меня не донес!
Тут старикашка издал странный булькающий звук горлом и схватился за сердце. Мы кинулись к нему, и мне поневоле пришлось отложить злобную речь по поводу Рувэновских собутыльников и его собственной доверчивости.
- Ульрих, что с тобой? - причитала Мэнди. - Принесите ему воды.
- Беттина! Они забрали мою Беттину! - хрипел старикашка.
И тут мне в голову пришла настолько ужасная мысль, что в глазах у меня померкло. Я птицей взлетел по лестнице, не обращая внимания на предостерегающие крики друзей. Впрочем, мог бы уже и не спешить - все равно я был уже не в силах изменить то, что случилось. А случилось самое страшное, что я только мог себе представить. И хотя в комнате, отведенной для Клауса, ничего не было ни разбито, ни испорчено, это лишь подчеркивало ужас свершившейся катастрофы. Я стоял перед пустой постелью, на которой лишь вчера лежал бедный ребенок, волею судьбы поменявшийся со мной телом, и в голове у меня было так же пусто, как и в комнате Клауса.