Я начал продираться вперед. Мое сознание и сознание захватчика разделяла лишь алая пелена. Но как я ни старался, мне не удавалось ее преодолеть. Каждая попытка вызывала острую боль и отбрасывала меня назад. Но я не сдавался. Облако достигло тонкой девичьей фигурки и окутало ее сияющим коконом.
Нет! Только не Мэнди! Отчаянье накрыло меня мутной волной, а следом за ним пришел гнев. Грохотом тысячи барабанов он ударил в виски, обжигающим колючим вихрем взмыл вверх, и, уже не соображая, что делаю, я изо всех сил ударил по разделявшей нас стене.
И стена дрогнула, по ней пошли волны. Монстр, захвативший мой разум, забеспокоился. Алая пелена обволакивает меня, сжимает, но меня уже не остановить.
Удар, еще удар.
Стена покрывается трещинами.
- Стой! - это вопит захватчик. - Так нельзя. Это неправильно!
Он мне еще указывать будет что правильно, а что нет?! Я продолжал бить в ненавистную преграду, со злорадством ощущая как она поддается и осыпается вниз осколками цвета крови.
- Не-е-ет! - обреченно взвыл монстр, но было уже поздно. Преграда между нами рухнула. Разбившиеся осколки вспыхнули в последний раз и вдруг взметнулись вверх и закружили вокруг меня в бешеной пляске, постепенно сжимая круг. И в охватившем меня водовороте я не мог уже различить отдельных осколков, а лишь сполохи алых пятен, приближавшихся ко мне все стремительнее. Как издалека доносились слабеющие вопли монстра-захватчика. И это было последним, что я почувствовал, прежде чем ярко-красный вихрь обрушился на меня. Я даже не пытался сопротивляться - бесполезно. Меня будто выворачивали наизнанку. Безжалостная сила мяла и рвала мой беззащитный разум, как тонкий лист бумаги. Алый водоворот затягивал все глубже, стремясь поглотить меня, слиться со мной в одно целое, терзая и раня мельчайшими частицами осколков.
А потом все вдруг кончилось. Порванными бусами рассыпались звезды... ...Ослепительная вспышка белого света.
... Нет ничего, ни боли, ни эмоций, ни желаний. Лишь маленькая точка моего сознания в бесконечном океане белого света.
... Еще одна вспышка.
...Серые пустынные холмы, волны высохшего седого ковыля до самого горизонта. Я несусь над ними, едва прикасаясь ладонями к их шершавым стеблям. Лилово-красное закатное небо. Женщина с волосами цвета могильного пепла, пристально рассматривающая меня. Вот только зрачков у нее не было. Сквозь прорези глаз на меня в упор смотрела вечность. И это было так страшно, что я не выдержал и закричал...
... Невыносимая боль в горле.
- Дыши, дыши...- голос Мэнди.
Я хочу сказать ей что-то важное, но из моего горла вырывается лишь надсадный хрип, и я проваливаюсь в темноту.
Эпилог.
Через 2 недели после похорон Рувэна мы с Мэнди сидели в трактире "Сухая борода" и безуспешно делали вид, что обедаем. Блюдо, поданное на стол, было больше похоже на объедки, и совершенно не вызывало аппетита. Но из уважения к хозяйке, умудрившейся в это нелегкое время кормить нас хоть чем-то, мы пытались проглотить хоть пару ложек неудобоваримой похлебки. Осаду сняли лишь несколько дней назад, и с продуктами в городе было очень плохо. Так что нам нужно было вознести еще много благодарственных молитв Пресвятой деве, за то, что надоумила нас обратиться к бывшей подруге Рувэна, содержавшей этот трактир. То, что она пустила нас вчетвером на постой, кормила, заботилась о малыше и даже не взяла с нас денег, делало ее в моих глазах практически ангелом. Смерть Рувэна стала для нее таким же тяжелым ударом, как и для нас. Поэтому мы безропотно терпели ее указания, вспышки заботливости, сменяющиеся приступами гнева, и постоянные жалобы на судьбу.
- Зря ты встал, парень, - сказала хозяйка, ставя передо мной кувшин с водой. - Слишком ты слаб еще, чтоб шляться где ни попадя.
Я в который раз проигнорировал ее слова. Вынужденное пребывание в постели в течение полугода, действительно сильно ослабило мое тело, но отдыхать я не собирался. Хватит, належался. Поэтому, как бы мне не было трудно, я вставал и заново учился владеть своим старым телом. Впрочем, после того, что я пережил, пока научился управлять телом Клауса, моя нынешняя слабость была таким пустяком, о котором даже упоминать не стоило. За неделю я окреп достаточно, чтобы без посторонней помощи спуститься по лестнице, и если мое выздоровление пойдет такими темпами, то уже через неделю мы сможем предпринять путешествие к Паринакским горам. Ребенка нужно было отправить домой как можно скорее. Для бедной Хлои каждый день в разлуке с сыном наверняка был пыткой. Не стоило затягивать ее мучения.