Надо сказать, представление у труппы Солезони было очень странным. Из-за того, что все уличные зрелища были запрещены, кроме мистерий, циркачи были вынуждены были выступать в необычной для себя роли мистериархов. Зато в перерывах между сценами они показывали зрителям то, ради чего они, собственно говоря, и собрались - то есть цирк. Появление в ткани повествования этих вставных цирковых номеров было притянутым за уши и совершенно неестественным, но зрителям было все равно. Так например после сцены, где изображалось сотворение мира, публике демонстрировали Кати, как пример древнего человека, еще не познавшего благость Откровения и потому прозябающего в первобытной дикости. После сцены, где Пресветлая дева являлась линской девственнице и наделяла ее божественной силой, шли фокусы с Великим Монерро, а выступление силача Тамбурина должно было символизировать ту духовную силу, которой богиня наделяет избранных, и все остальное в том же духе.
Но даже в таком виде выступление вызывало критику ратманов и святых братьев. В первый же вечер, во время выступления, они приблизились к мэтру Солезони, размахивая указом и потребовали прекратить "безобразие". После долгого спора и брызганья слюной, к ним подошел Рувэн и попросил показать где именно в указе говориться о том, что цирк нельзя показывать в антракте.
- Но в антракте публика расходится, - пробовал возражать, ошеломленный таким поворотом ратман.
- А где в указе написано, что публика обязана расходиться в антракте? - спросил невозмутимый Рувэн.
После этого они от нас отстали.
Метание ножей шло после сцены изображавшей короля Филибера Святого, который принял учение Пресвятой девы и изгнал пособников Трогга из Рейнсберка. К тому времени я находился в полной прострации и все происходящее воспринимал отстраненно, как если бы это было не со мной. Как во сне я увидел мэтра Солезони, объявляющего: "А в перерыве, почтеннейшая публика, вы увидите, чудеса меткости, символ того, как милосердная богиня помогает достойным поразить ересь". Мэнди уже была готова, одета в мужской костюм как прошлой ночью - черные кожаные штаны, очень короткий камзол, открывавший в талии и на рукавах батистовую рубашку, и в маске, закрывавшей половину лица. Я заставил себя подняться, и не чувствуя ног, прошел к большому щиту, установленному на краю сцены. Единственной мыслью, вертящейся у меня в голове, было то, что эти смеющиеся, жующие, уродливые лица будут последним, что я увижу в своей жизни. Обидно. Я зажмурился и ... В общем все закончилось очень быстро. Не успел я и глазом моргнуть, как весь щит вокруг моей фигуры был утыкан ножами, как ежик иголками. Еще секунда, и нож вонзился совсем рядом с правым ухом, а его брат-близнец очутился слева от моей головы. Помня наставления Рувэна, я старался не шевелиться, хотя, когда Мэнди засадила мне нож между ног, я с трудом удержался, чтобы не подпрыгнуть на месте. Слава богине, я тоже был в маске, поэтому никто не видел выражения моего лица в этот момент. Номер имел большой успех у публики, зрители громко аплодировали и свистели, Мэнди отвесила им изящный поклон и исчезла за ширмой. Я двинулся следом за ней с горячим желанием придушить на месте, но на ее счастье, она уже успела куда-то убежать.
- А где Мэнди? - спросил я у готовящегося выйти на сцену Норбера.
- Они с Рувэном переодеваются, - ответил подросток, сосредоточенно перебирая струны мандолины, - их номер следующий.
Только тут я вспомнил, что выступление акробатов является главной достопримечательностью цирка Солезони и поэтому идет последним номером. С нетерпением дослушав финальный гимн, я выбежал во двор, откуда было лучше видно. Между домами на высоте 3-х этажей уже была натянута веревка, и вот с балкона, под изумленные охи зрителей туда ступила хрупкая девушка, в коротком, немного ниже колен платье из зеленой тафты и белом трико. Не смотря на то, что высота на которой была натянута веревка была намного ниже, чем в комендантской тюрьме, у меня от волнения защемило сердце. Помогая себе веером, Мэнди неспешно прошла туда и обратно, потом сделала в воздухе кульбит, и приземлилась на веревку. Далее следовала серия разнообразных кульбитов, сальто и других сложных фигур и прыжков, которые каким-то чудом заканчивались благополучно. Пораженные зрители затаили дыхание, а потом, когда акробатка последним прыжком очутилась на балконе, разразились громкими аплодисментами. Затем на веревке появился Рувэн, в костюме из желтой и зеленой ткани, и принялся жонглировать разноцветными мячами, позже, к нему на плечи взобралась Мэнди, и таким образом они прогуливались туда и обратно, не переставая жонглировать. Закончилось выступление тем, что под изумленные возгласы зрителей Рувэн, по прежнему с Мэнди на плечах, уселся на шпагат а потом, сделав сальто назад они оба соскочили на балкон. Дальнейшее от меня скрыли спины восторженных зрителей. Я вернулся в фургон, где счастливая Вилма подсчитывала выручку.