- Ой, не могу, - простонала она, прислонившись к поленнице во дворе. - Как он рот открыл, когда я ему ларец вручила!
Тут уже не выдержали и мы со старикашкой - мы так смеялись, что у меня стало сводить скулы и заболел живот. Мы хохотали и хохотали и не могли остановиться. Каждый раз, когда мы пытались сохранить серьезность и с достоинством пройти к нашему лагерю, кто-нибудь из нас вспоминал очередной смешной момент из только что пережитого нами приключения, и мы заходились снова. В итоге, к тому времени, как мы, держась за стенки добрались до мирно спавшего лагеря циркачей, уже начало светать. Никто из нас не хотел спать, зато у всех разыгрался зверский аппетит, поэтому мы развели костер и стали жарить на нем колбаски с луком, заготовленные впрок рачительной Вилмой. Туман рассеялся окончательно и судя по всему день Карнавала обещал быть сухим и теплым. Только сейчас я почувствовал, как я устал. Мэнди и старикашка тоже притихли, и в полной тишине, нарушаемой лишь легким потрескиванием костра, мы лежали и смотрели, как на чистом, умытом небе появляются первые розовые проблески - предвестники утренней зари. На меня вдруг снизошла благостная отрешенность и умиротворение, которое согласно древнему философу Тенолигу и является единственной возможной формой человеческого счастья. С этим я и уснул.
Глава 15.
Проснулся я оттого, что волосатая Кати щипала меня за ногу. Спросонья я долго не мог сообразить почему мне вдруг вздумалось ночевать на голой земле и почему вокруг такая тишина.
-А где все? - спросил я у Кати, ошеломленно оглядывая пустой лагерь.
Поглощенная поиском блох, Кати не снизошла до ответа. Я посмотрел на потухший костер, на теплую шаль, которой какая-то добрая душа меня накрыла, и тут до меня дошло -
- Пресвятая дева! Сегодня же карнавал! Процессия, я ведь обещал принцессе... Неужели я все проспал?!!
Я рывком вскочил и кинулся в фургон, переодеваться. После вчерашней бурной ночи у меня ломило все тело и жутко болела голова, поэтому я не сразу смог найти свой мешок с вещами. Выезжая из Наровина, я на всякий случай захватил с собой один приличный костюм, который оказался сейчас как нельзя более кстати. Он был не слишком роскошным, но мне нравился - камзол был жемчужно-серым, отделанным серебряным галуном и вышивкой, а воротник и манжеты из тонкого белого батиста, обшитого серебристыми кружевами. К сожалению, полюбоваться на себя я не смог, поскольку единственное зеркальце, которое я отыскал у Мэнди было настолько мало, что я мог одновременно рассмотреть только какой-то один фрагмент тела - ухо, или, например, бровь.
Пока я приводил себя в порядок и добирался до города, прошло довольно много времени. К счастью, процессия еще не началась, хотя благословление семян и плодов в Храме я точно пропустил, как и церемонию святой воды и золотого колокола. Улицы были запружены празднично одетыми горожанами, все балконы были драпированы коврами и лентами, и красивые девушки разбрасывали с них цветы. Одна из красоток бросила цветок так, что он приземлился точно мне на шляпу, но сейчас мне было не до них - меня ждала сама принцесса Инесс! Поэтому я ограничился тем, что послал девушке воздушный поцелуй.
Символом Нового года считалась божья коровка, и в этот день все родители, даже самые бедные, обязательно покупали детям деревянную божью коровку на палочке и сладкую тянучку. Взрослые же баловали себя кружкой-другой светлого пива, которое в этот праздничный день лилось рекой. Трактирщики даже выкатывали бочки с пивом на улицу, и, стоя рядом, расхваливали его во все горло. Около одной такой бочки собралась целая толпа, и я потратил довольно много времени, прежде чем сумел сквозь нее протиснуться. Но вот, наконец и ратуша. Ворота Правосудия назывались так, потому, что через них в судебные палаты имели право заходить только члены судейской коллегии, адвокаты и стряпчие. Все остальные проходили через общий вход, за исключением арестованных, которых доставляли из тюрьмы по специальному подземному проходу. Судебные палаты не находились внутри самой ратуши, а были расположены в отдельном здании, вход в который находился в глухом тупичке, почему-то называвшимся (возможно и не без намека) Гнилым болотом.
Когда я, сломя голову, влетел в переулок, вокруг не было ни души - должно быть все судебные бумагомараки отправились на праздник. Не было видно и обещанного принцессой сопровождающего. Неужели опоздал?! - тоскливо подумал я, и принялся вертеть головой во все стороны. В этот момент за моей спиной раздалось вежливое покашливание. Я чуть было не подпрыгнул на месте от неожиданности - готов был поклясться, что секунду назад переулок был совершенно пуст, - и обернулся. Прямо передо мной стояла высокая седая старуха в черной мантилье и черном платье до пят. Не разжимая губ, старуха что-то буркнула.