- Вы от Ее Высочества? - спросил я, с изумлением рассматривая ее - вот уж не думал, что принцесса может терпеть рядом с собой эдакое морщинистое страшилище.
- Платок, - каркнула старуха во второй раз и протянула руку.
Я с сожалением вручил ей драгоценнейший предмет, который доставил мне столько сладких грез и воспоминаний. Старуха не глядя сунула его куда-то в складки платья, и брезгливо поджав губы, велела мне следовать за ней.
Внутри ратуши царил праздничный беспорядок - сновали слуги в ливреях, поварята таскали подносы со всякими вкусностями, радостно лаяли собаки. Возле огромного, во всю стену, зеркала, крутилось несколько девушек, судя фиолетовому по цвету платьев, фрейлин двора. Увидев нас с чучелом, они оживленно зашептались и проводили нас заинтересованными взглядами. Я с трудом подавил в себе желание показать им язык. Лестница была украшена гортензиями всех цветов - розовыми, синими, лиловатыми, белыми, пестрыми, как мне потом объяснили, это были любимые цветы покойной королевы. В начале лестницы к нам с приветствиями бросился толстяк с ратманской лентой через плечо - сам господин мэр лично встречал почетных гостей. Я уже открыл рот, чтобы назваться, но старуха, с непроницаемым лицом, стремительно прошествовала мимо мэра, не удостоив его даже кивка. Я поклонился мэру и его пухлой супруге и кинулся догонять свою мегеру. На втором этаже стояла плотная толпа придворных дам и кавалеров, и, будь я один, то, потратил бы довольно много времени, чтобы их всех обойти. Но старуха рассекла толпу так же просто, как нож режет масло - при ее появлении мгновенно образовался пустой коридор, по которому мы в полной тишине дошли до, украшенных витражами, балконных дверей. А старуху здесь боятся, - подумал было я, но тут слуга распахнул перед нами дверь, и наконец увидел Ее!
Принцесса сидела на кушетке, грациозно опершись о перила балкона, и была просто ослепительна. Ее тщательно уложенные белокурые локоны составляли замечательный контраст глубокому красному цвету ее атласного платья. Полы искусно отороченного бисером верхнего платья были вывернуты и заколоты бриллиантовыми аграфами. Необычайно тонкое кружево украшало корсаж, а шемизетка была сплошь расшита цветами из бриллиантов и изумрудов. Такие же цветы были на узорчатом бархате верхнего платья. Когда я вошел, принцесса ела засахаренную грушу, и посылала воздушные поцелуи толпе горожан, дефилирующих под балконом. Толпа благоговела. Старуха подошла прямо к принцессе и прошептала ей что-то на ухо.
- Спасибо, кормилица, - ответила та и благосклонно улыбнулась мне, протянув руку для поцелуя. - Присоединяйтесь к нам, сударь, отсюда процессию будет видно лучше всего.
Только тут я заметил, что мы на балконе не одни. На соседней кушетке восседал молодой человек с тонкими черными усиками, завитый и напомаженный не хуже любой из фрейлин и с томным видом перебирал струны мандолины. Рядом с ним шумно возился с собакой красавец блондин в военном мундире, судя по бляхе на груди - лейтенант. Удивительно, как я их до сих пор не заметил, видимо, ее Высочество принцесса Инесс своей красотой затмевала все вокруг. Примерно в этом духе я и высказался, припадая к ее руке с поцелуем. Принцесса лукаво улыбнулась и указала мне на место рядом с собой.
- Познакомьтесь с моими друзьями, принц, - проворковала она. - Это Тьери - знаменитый придворный поэт и музыкант, который любезно развлекает нас своими песнями. - Завитой брюнет отложил на мгновение мандолину и кивнул в мою сторону, не поднимая глаз. - А это лейтенант фон Бок, самый храбрый солдат Его Императорского Величества. - У блондина было лицо, полностью соответствующее идеалу красоты деревенских невест - лоб высотой в 3 пальца, подбородок - в 4, и яростно торчащие усы. Он помахал мне рукой и продолжил играть с собакой.
Мое настроение начало портиться - это было совсем не то свидание наедине, о котором я так мечтал. К тому же старуха-кормилица тоже отнюдь не собиралась избавлять нас от своего присутствия, а отошла в угол, где и застыла, скрестив руки на груди и с выражением крайнего неодобрения на лице. Принцесса поднялась, чтобы ее было лучше видно с площади и помахала горожанам рукой. Толпа разразилась приветственными криками. Я не знал, что и сказать - вернее у меня была заготовлена небольшая речь, состоящая из изящных комплиментов и тонкой лести, но не произносить же ее сейчас, в присутствии посторонних. Остальные тоже молчали, и делали вид, что увлечены своими делами. Возникла неловкая пауза.