На это я сказал своему дурацкому внутреннему голосу, что бедняжку можно понять - она была в таком отчаянии, из-за жестокого решения своего отца, что была готова на все. И если Анри оказался таким глупцом, что не воспользовался этим шансом, то уж я такой ошибки не совершу. Женитьба на Инесс открывает для меня такие возможности, от которых даже дух захватывает. В конце концов Его Величество не вечен, а муж его наследницы фактически становится новым Императором! Ради этого можно на многое закрыть глаза. А что до быстроты всего происшедшего, то случается и любовь с первого взгляда - я, правда, такого не испытывал, но в книгах она описывалась неоднократно. Возможно, именно такого рода страсть я и вызвал в принцессе. В конце концов она отдала мне самое дорогое, что может быть у женщины, и это является лучшим доказательством моей правоты.
Внутренний голос пытался спорить, и даже сказал, что если Мэнди и Рувэн правы, то награда, которую я получил, уже неоднократно доставалась другим, и потому весьма потрепана. Такого цинизма я терпеть не стал, и потому вырвал с корнем ядовитые цветы сомнения, посеянные моими бывшими друзьями. Внутренний голос заткнулся, но я чувствовал, что это временно. На душе по-прежнему лежал тяжелый груз, и я поневоле пожалел, что рядом нет отца Виссариона - у того был замечательный дар спокойной беседой и добрым словом успокаивать и наставлять на путь истинный. Впрочем... как же я, дурак, не подумал об этом раньше?!!
Не прошло и часа, как уже входил под прохладные своды Храма. В первый день по приезде в столицу я осмотрел его лишь мельком, а потом было как-то все недосуг, теперь же я решил наверстать упущенное. Великий храм столицы начали строить несколько веков назад и до сих пор не закончили, но и в таком виде он внушал благоговение своими размерами и красотой. Он был построен, как и положено, расположенным по четырем сторонам мирового горизонта, а алтарь в центре символизировал Неиссякаемый источник, или пуп Земли. Фасад храма был украшен дивными барельефами, изображающими различных персонажей древней истории, а внутреннее убранство дополнялось замечательной росписью, позолоченной утварью и потрясающей красоты витражами. Когда я вошел, несколько братьев как раз подвешивали специальную перекладину с тканью, призванную служить чем-то вроде большого опахала, для обмахивания прихожан - и то верно, не за горами лето, а большую службу в День Солнечного равноденствия выдержит далеко не каждый. Утренняя молитва уже закончилась, и скамьи были полупустыми, так что я без труда нашел отца-исповедника, согласившегося уделить мне время. Отец Федосий был небольшого роста, лысый, с большими топорщащимися ушами и тихим голосом. Он был таким мягким и уютным, как войлочные тапочки, и беседа с ним успокоила меня совершенно. Я пожертвовал в пользу храма небольшую сумму, с просьбой помолиться об успешном окончании моего путешествия, чем вызвал еще более доброе расположение святого отца. В конце беседы, он даже предложил мне принять участие в богоугодной миссии брата Иеронимуса, и я с легким сердцем согласился. Узнав дату, на которую намечено разрушение "Каменного круга", я вышел из Храма на залитую солнцем площадь в настроении самом умиротворенном. До аудиенции еще оставалось довольно много времени, и я решил немного побродить по городу. На рынке возле ратуши, куда я зашел, чтобы перекусить, нелегкая чуть было не столкнула меня носом к носу с Веселым Жилем - хозяином забегаловки, в которой я устроил драку, в первый же день по приезде. К счастью, я его во время заметил и свернул в ближайший переулок - он то наверняка считает, что я до сих пор просиживаю штаны в комендантской тюрьме, не будем выводить его из столь приятного заблуждения. Переулок, в котором я очутился, принадлежал цеху, изготовлявшему латы для рыцарских бойцовых псов. Это была совершенно особая порода собак, обученных в бою перегрызать сухожилия лошадей противника и способных прокусить даже железную кольчугу. Об их преданности хозяевам слагались легенды - говорили, что эти собаки принимают еду и даже оправляются только по команде своего господина, и, если с тем что-то случится, то могут и умереть, но чужому не подчинятся. Собственно говоря, таких собак могли заводить только члены 12 высших кланов, но лавочек, поставлявших доспехи для их питомцев, казалось, просто не сосчитать. Я прогуливался вдоль улицы, с интересом рассматривая выставленные наружу образцы доспехов - с гербами владельцев и без, украшенные драгоценными камнями и совсем простые, некоторые даже включали в себя некое подобие шлемов с плюмажем из страусовых перьев. В самом конце переулка находилась лавка портного и ее хозяин, пользуясь погожим деньком, вынес станок на улицу, а его подмастерья тут же заканчивали дивной красоты костюм (цвета нежной зелени, с вышитыми золотом птицами и цветами), повешенный для удобства на деревянную куклу. Это внезапно напомнило мне о том, каким насмешкам я подвергся из-за своего скромного одеяния, которое казалось мне таким красивым. А ведь вечером мне предстоит предстать перед самим Императором и всеми придворными! Н-да, неплохо бы для такого случая и приодеться. Я заговорил с хозяином, и выяснил, что костюм предназначен для весьма важного господина из свиты Его Сиятельства герцога Ла-Фьярмы. Немного повосхищавшись тонкостью работы и красотой отделки, я предложил размякшему от похвал хозяину, продать костюм мне. Поначалу тот даже слышать ничего не желал, но я предложил ему такую сумму, от которой мог отказаться только безумец. По счастью, портной не принадлежал к их числу, и немного поломавшись, уступил.