Император сделал знак камердинеру, и тот, громко стукнув посохом по паркету, объявил: "Скамейку Ее Высочеству принцессе Инесс!". Тут же слуга, одетый в малиновый камзол и белые брыжи, принес на вытянутых руках небольшую скамеечку, и с поклоном поставил ее рядом с Ее Высочеством. Принцесса изящно опустилась на нее, ничем не выказав удивления или благодарности. Теперь в зале сидели два человека. Камердинер развернул список просителей, и громогласно зачитал первое имя - им оказалась давешняя искательница мужа. Девица, немного робея вышла вперед, сделала книксен и произнесла свою просьбу, хотя и опустив глаза, как того и требовал этикет, но тем не менее громко и отчетливо, нимало не тушуясь перед таким количеством публики. Придворные одобрительно зашушукались, а Его Величество даже изволили улыбнуться. Зато в стане просителей стоял сплошной зубовный скрежет - девица была сильным конкурентом. Следом за ней шел какой-то монах, с безумным проектом экспедиции к легендарным Крокодильим островам, потом толстяк, просивший принять его сторону в тяжбе с соседом по поводу заливных лугов, следом сосед толстяка с аналогичной просьбой, затем бледная дама в черном, умолявшая помиловать ее мужа, уже три года томящегося в долговой тюрьме, и так далее до бесконечности. Я даже считать перестал, и с трудом сдерживал зевоту. В конце концов, остались только я, и господин, мечтавший осушить болота. Молодого человека, который развлекал меня в гостиной тоже не было видно, хотя я готов был поклясться, что из гостиной он выходил вместе со всеми. И тут, камердинер, повинуясь жесту Императора, объявил перерыв, добавив, что после обеда аудиенция продолжится. Судя по тому, что никто, кроме Его Величества из зала не вышел, обедать тот предпочитал в одиночестве. Просителей к столу тоже не приглашали, так что я невольно порадовался тому, что предусмотрительно пообедал на рынке пирогом с телячьими потрохами, и поэтому был не голоден.
- А вы, сударь, видимо тоже не пользуетесь благосклонностью Императора, - тихо произнесли за моей спиной. Обернувшись, я увидел того самого господина в коричневом сюртуке, собирающегося осушить болота. - Я это сужу по тому, что нас двоих поставили в самый конец списка.
- Почему двоих? Должен быть еще один молодой человек, который был с нами в гостиной.
- Вы имеете в виду того, что сидел за столом?
- Да, такой светловолосый...
- О нем можете не беспокоиться, - мой собеседник усмехнулся краешком губ, - он появится только в крайнем случае - если из всех прошений, поданных сегодня Его Величеству не найдется и трех, которые ему бы захотелось исполнить.
- Я не совсем понял - вы намекаете...
- Не намекаю, я заявляю вам со всей ответственностью - а я на аудиенции уже далеко не в первый раз, что то, что происходит здесь является откровенным обманом и поруганием благородной традиции, принятой еще при Филибере Счастливом, которому мы, провинциальное дворянство, помогли занять престол. В память об этом он дал возможность любому, кто носит титул, раз в год обращаться к нему лично и обязался удовлетворять большую часть прошений. При Филибере Мудром, прадеде нынешнего Императора, число исполняемых просьб сократилось до трех, но даже и это мизерное количество кажется чрезмерным нашему нынешнему владыке. Он опустился до того, что подсылает на аудиенцию своих людей, с выгодными ему прошениями, чтобы не было повода обвинить его в нарушении традиций. Вот до чего мы докатились!
- Вы хотите сказать, что этот молодой человек...
- Этот один из самых худших! Мерзкий червяк! В прошлом году он подсыпал мне в бокал снотворное, и я проспал день аудиенции! Низость этих людишек не имеет границ! Они специально входят в доверие к новичкам, выпытывают их секреты, а потом выставляют несчастных на посмешище! Надеюсь, вы ему ничего не рассказали?
- По счастью нет, - я с облегчением покачал головой, вспомнив, что молодой человек действительно пытался выведать цель моего посещения.
- Тогда все понятно - они просто не знают чего от вас ждать, поэтому и оставили нас с вами напоследок. Не удивлюсь, если Император не захочет продолжать аудиенцию.