Когда мы сделали перерыв, связанный с внезапно закончившимся запасом вина, я прошел в спальню и вылил на голову воду из кувшина. Это прояснило мои мозги, хотя и ненадолго. Но меня беспокоило то, что я никак не мог навести разговор с лейтенантом не нужную мне тему. Такой шанс представился на середине второго бочонка, когда гвардейцы дружно ринулись в сад по естественной надобности. Глаза у лейтенанта маслянисто поблескивали, как у сытого кота, и это, наверное был подходящий момент, чтобы спросить его... А с-с-собственно о чем я хотел его с-с-спросить? Лейтенант внезапно обнял меня за плечи и прошептал заплетающимся языком:
- Рауль, ты хороший парень! Просто замечательный! Ты в гробницу не ходи! Я знаю там герцог... такая сволочь! Чужими руками хочет каштаны из огня таскать. Просто сукин сын! Не ходи! - Он помахал руками, как будто отгоняя муху, затем повалился на пол и захрапел.
Я тоже был бы не прочь вздремнуть, но тут вернулись гвардейцы и настояли на продолжении игры. Как я мог отказать таким славным парням?! Я сыграл и с Вольфом и с Манфредом, наверно и лейтенант приходил в себя, поскольку а один из моментов просветления, я вдруг обнаружил на своих плечах лейтенантский мундир. Моим камзолом почему-то укрывался Трожано, но у меня уже не было сил протестовать. Когда третий бочонок с вином показал дно, я решил что и "Альсо де Молина" тоже сойдет, чтобы скрасить время в ожидании гонцов, посланных в трактир за четвертым бочонком. Я как раз собирался распечатать бутылку, когда двери внезапно распахнулись и на пороге возникла группа незнакомых мне людей, возглавляемая очень важным господином с золотым жезлом в руках. Он застыл на пороге и принялся оглядывать комнату. И чем дольше он вертел головой, тем шире становились его глаза и тем больше топорщились его усы. Затем он открыл рот и начал что-то грозно вещать, причем обращаясь именно ко мне. Я его слышал приглушенно, как будто сквозь подушку, в глазах все плыло и дрожало, и соответственно плыло и дрожало лицо с грозными усами. Особенно меня удивило, что он называл мня лейтенантом. А, это из-за мундира! Он считает, что лейтенант - это я! Вот чудак! Это так меня рассмешило, что я невольно хихикнул. Грозный господин покраснел, сморщил гримасу, потом размахнулся и...О-о-ох, какая боль! Зачем же так сразу и по лицу?!! Тем не менее полученная затрещина произвела прояснение в моей голове, и до меня стал доходить смысл сказанного человеком с жезлом.
- Я маршал Ла-Реньи, назначенный сегодня вместо герцога Ла-Фьярма. Вижу, мой предшественник совершенно запустил дисциплину среди подчиненных. Какой позор! Вы, лейтенант императорской гвардии, которому была доверена важная миссия, пренебрегли своим долгом, своей честью! Устроили здесь...пьянку, как в каком-нибудь кабаке, Да еще вместе с солдатами! - Он бросил на меня негодующий взгляд и быстрым шагом прошел в спальню, где на постели по-прежнему дрых Трожано, укрывшись моим камзолом.
- Выше счастье, что заключенный на месте, - сказал маршал обернувшись ко мне, - иначе, не миновать бы вам галер! Можете считать, что легко отделались - я всего лишь приказываю разжаловать вас в солдаты. Возможно, вам еще повезет и вы сможете дослужиться хотя бы до сержанта. Но для этого вам придется смыть кровью свой позор! А сейчас, берите алебарду и ступайте караулить речные ворота. Это приказ.
Видимо в моих глазах отразилось потрясение от столь чудовищной несправедливости, а может маршал вовсе не был на самом деле таким твердокаменным, каким хотел казаться, но когда я, пошатываясь, направился к дверям он внезапно окликнул меня:
- Эй, солдат! - сказал он, и когда я обернулся, бросил мне так и не распечатанную бутылку "Альсо де Молина". - Это вам на утро, чтоб голова не так болела.
- Но... - начал было я, но мне не дали сказать даже слова.
- Вон!!! - взревел маршал, и меня просто выкинули за дверь.