- Может есть другой ход? - дрожащим голосом спросила Мэнди - видимо не один я испытывал отвращение к бесконечным подъемам в каменных колодцах. Мы с надеждой уставились на старикашку.
- Хм, хм, надо подумать, - старикашка опять развернул карту, и углубился в ее изучение.
Рувэн держал ему фонарь, и время от времени подавал советы.
- А если пойти сюда, а потом через склады Медников?
- Рискованно, - отвечал Ульрих. - Ход идет под рекой, может затопить...
- А если свернуть здесь?
- Здесь тупик, видишь - нарисовано на карте...
И дальше все в том же духе. На меня внезапно навалилась жуткая усталость - все-таки денек сегодня выдался весьма напряженный, и он никак не желал заканчиваться. Я присмотрел себе небольшой плоский камешек возле стены, и уселся на него, вытянув ноги, с намерением немного отдохнуть, пока мои спутники придут к какому-нибудь выводу, и, естественно, тут же задремал. Не знаю, сколько я так просидел - может минуту, а может час. Мне вдруг показалось, что моей щеки кто-то коснулся. Я вскочил и очумело захлопал глазами, но рядом со мной никого не было. Мэнди тоже присоединилась к старикашке и Рувэну, и в данный момент они втроем увлеченно тыкали пальцами в карту. "Померещилось" - подумал я, усаживаясь обратно, но стоило мне смежить веки, как я вновь почувствовал ...нет, не прикосновение...легчайшее дуновение ветерка. Пламя свечи в фонаре тоже заколебалось - значит рядом есть другой ход! Я встал и не разгибаясь принялся обследовать стену штольни. Шагах в трех от камня, на котором я сидел, моя рука вдруг провалилась в пустоту. Это был даже не ход - нора. Нормальный человек мог туда пролезть лишь согнувшись в три погибели. Я хотел было позвать своих спутников, но подумал, что лучше сначала проверить - может этот ход и не ведет никуда, а я буду выглядеть в их глазах идиотом. Я просунул руку с фонарем внутрь прохода, и пламя опять заколебалось - значит есть выход на поверхность. С этими мыслями я опустился на колени, и, продираясь сквозь ковры паутины, двинулся вперед. Лаз несколько раз петлял, но вскоре проход стал гораздо шире, так что я смог подняться на ноги, хотя все равно идти мне приходилось полусогнувшись. Я невольно вспомнил рассказы о том, что в древности люди были карликами, по пояс современному человеку. Что-то в этом было, иначе зачем было строить такой узкий и низкий проход. На этом месте я со всей силы врезался лбом о незамеченную мной арку, и это, вместе с искрами из глаз, сразу же выбило из моей головы всякие глупости. Когда я немного пришел в себя, и уже мог различать происходящее, то обнаружил, что разбил фонарь. В полной темноте я попытался нащупать хотя бы свечу, но лишь порезал палец осколком стекла.
- Трогг меня побери, - выругался я сквозь зубы, пиная ногой остатки фонаря. И тут я вдруг увидел впереди слабый свет. Забыв от любопытства обо всем я прошел несколько шагов. После недавнего столкновения, я уже был научен горьким опытом, и потому шел вытянув вперед руки. Только это и спасло мой лоб от очередной шишки. Еще одна арка! Что бы это могло быть?!! Постепенно тьма рассеивалась, так что третью арку, я заметил заранее, зато не заметил крутых ступеней, чем заработал себе еще пару синяков. Встав и отряхнувшись, я обнаружил себя в довольно большой зале с потолком настолько высоким, что он полностью сливался с темнотой. Насколько мне было видно, здесь не было ни одного окна или проема, в который мог проникать свет, и тем не менее в зале было довольно светло. Я сделал еще шаг вперед и вдруг увидел... Странно, что я не заметил это сразу, как вошел, потому что скульптура была просто огромной. Каменное изваяние - конь и всадник, располагалось в самом центре зала и именно от него исходил тот странный голубоватый свет, который я принял за свет луны. Этот свет имел удивительное качество - он покрывал скульптуру, как будто накидка из ткани, и в разных местах имел разную плотность, так что подойдя к скульптуре сзади я мог разглядеть еще меньше, чем возле ступеней. Очень медленно я обошел изваяние вокруг, пока не очутился напротив морды коня, и тут скульптура вдруг открылась, мгновенно, - как будто сдернули покрывало, и я разом увидел все до мельчайших деталей. От неожиданности я отпрыгнул назад, но покрывало не вернулось, вернее не сгустилось, и я мог разглядеть все без помех.
Странное это было изваяние - древнее, очень древнее, это чувствовалось сразу, даже если не обращать внимание на необычные латы всадника, и тем не менее сделано оно было столь искусно и достоверно, что и современным мастерам было бы не под силу. Еще необычнее была сама скульптура - я видел много конных статуй, но все они изображали лошадей в спокойном состоянии - все четыре ноги на земле, максимум - передняя приподнята. Именно такого величественного и благородного впечатления требовали от скульпторов монархи и герои, дабы такими и остаться в памяти последующих поколений. Конь же, которого я видел в данную минуту, был изображен в разгар битвы (почему-то я сразу подумал именно о битве, а не о погоне или охоте), казалось он несся куда-то, все его мощные мышцы были напряжены в безумии последнего запредельного усилия, хлопья пены слетали с его оскаленной морды и лишь трепетала на ветру роскошная пышная грива. Еще больше, чем сам конь поражал его всадник. Он был исполинского, под стать коню, роста, в кольчуге, расписанной странными письменами. Ни меча, ни щита у него не было. Одной рукой он сжимал поводья, на другой же, вытянутой вперед, на сжатой в кулак железной перчатке, куда во время соколиной охоты помещают птицу, сидела огромная каменная крыса с короной на голове. Это так меня удивило, что я даже рот приоткрыл. Показалось мне, или нет, что глаза у крысы мерцают? Я потряс головой, отгоняя непрошенные видения. Но самым странным было то, что я никак не мог разглядеть лицо всадника. Оно было скрыто этим ненормальным голубым то ли светом, то ли туманом. Присмотревшись, я вдруг обнаружил что-то похожее на край накидки. Медленно протянув руку, я дотронулся до него - на ощупь это казалось самой настоящей тканью. Я отдернул руку, сдержав искушение потянуть за краешек. Странно это все. Я перевел взгляд и чуть не сомлел от испуга - на меня в упор смотрела крыса. В ее глазах сверкали злые голубые огоньки, а взгляд, казалось, пронзал насквозь.