— М… да.
— Нравится это вамъ?
— Мм… да!..
— То есть, какъ «да»? Вы, значить, одобряете такое обращеніе? Соглашаетесь съ нимъ? Павелъ Петровичъ, я уже давно хочу спросить васъ: что я вамъ сдѣлалъ, что вы меня не любите? Чѣмъ я заслужилъ такое недоброжелательное обращеніе? Я догадываюсь — это Вихменевъ вамъ что-нибудь наговорилъ? Или Сашинъ? или Кранцъ? Господи! Какой это ужасъ — быть опутаннымъ какой-то страшной невидимой сѣтью и не знать, откуда эта сѣть, кто ее соткалъ для меня?!
Онъ уныло молчалъ, не слыша отвѣта. А отвѣть звучалъ, гдѣ-то въ сѣрой дали, въ пространствѣ, безъ конца, безъ предѣла;
— Никто, какъ Богъ.
РАЗСКАЗЪ О НИНОЧКѢ КРОХИНОЙ
.
Я и хотѣлъ написать разсказъ о Ниночкѣ Крохиной.
И сюжетъ хорошій, и настроеніе у меня было такое, что по силѣ и яркости написаннаго — критика признала бы "Ниночку Крохину" однимъ изъ удачнѣйшихъ моихъ разсказовъ.
Не судьба.
Такъ читатель никогда и не узнаетъ изумительной потрясающей судьбы рѣдкой дѣвушки — Ниночки Крохиной.
Только что я, дрожа отъ нетерпѣнія и остраго стремленія окунуться въ океанъ увлекательнаго творчества, взялъ нѣсколько листовъ чистой бумаги и придвинулъ чернильницу поближе, какъ телефонный аппаратъ, стоящій на письменномъ столѣ, неистово зазвенѣлъ.
— Что?! — грубо бросилъ я въ трубку. — Что надо?!
— Ой-ой, что за кровожадность, — засмѣялся гдѣ-то за нѣсколько верстъ женскій голосъ. — Не въ духѣ?
— А-а, здравствуйте, — съ напряженной радостью протянулъ я, сжимая свободную руку въ кулакъ. — Ну, что новенькаго?
— Нѣтъ, вы лучше скажите, почему у васъ былъ такой сердитый тонъ?
— Да нѣтъ… такъ просто… Это аппаратъ шалитъ.
— Сердечный? — слышится лукавый вопросъ.
— Телефонный.
— Вы, можетъ быть, на меня сердитесь, а? За то, что я позавчера каталась на островахъ не съ вами, a съ Дрягинымъ.
— Нѣтъ, что вы… Пожалуйста…
— Ахъ, такъ?!. Нечего сказать — красиво. Такъ почему же выбыли такой злой сейчасъ, а? "Что"?!! Будто изъ пистолета выстрѣлилъ.
— Простите, но когда я спросилъ: "что?" я вѣдь не зналъ, что это вы меня вызываете!..
— А если не я, такъ съ другими нужно быть грубымъ?
— Да нѣтъ… Но дѣло въ томъ, что я только что усѣлся писать, — и поэтому всякій звонокъ можетъ легко сбить меня съ настроенія.
— Даже мой звонокъ?
Свободная, уже ранѣе сжатая въ кулакъ рука закачалась въ воздухѣ.
— О, нѣтъ, что вы… Я очень радъ, что вы позвонили. Ну, до свиданья, всего хорошаго.
— Успѣете тамъ съ вашимъ писаньемъ. Все равно, всего не испишете… А что, васъ, все-таки, часто отрываютъ отъ работы?
— Очень часто. То звонки, то визиты. Прямо ужасъ…
— А вы бы трубку съ телефона снимали…
— Не всегда удобно. Иногда бываютъ важные звонки, по экстренному дѣлу.
— Бѣдняжка! Ждете важныхъ звонковъ, a къ вамъ звонятъ не важные звонки.
— Да.
— Вы бы говорили, что васъ дома нѣтъ.
— Да.
— Или время бы какое-нибудь назначили опредѣленное.
— Да.
— Что это вы какъ будто чѣмъ то недовольны?
— Нѣтъ.
— Я замѣчаю, что вы въ послѣднее время какой то нервный.
— Да.
— Я сама понимаю, что когда собираешься что-нибудь сдѣлать, a тебѣ помѣшаютъ — такъ теряешь навѣрное.
— Да.
— И, навѣрное, большей частью, безъ дѣла звонятъ?
— О, да, да, Конечно. Дѣйствительно!
— Не понимаю такихъ людей…
— Да. Ну, до свиданья!
— Всего хорошаго. Завтра что дѣлаете?
— Нѣтъ.
— Что "нѣтъ"?
— Да. Дѣлаю, вообще. Я вамъ позвоню. До свиданья.
— Всего хорошаго. Пишите вашъ разсказъ. Вчера не видѣли Птицына?
— Да.
— Видѣли? Ну, разскажите, что онъ дѣлаетъ вообще?
— Ничего. Спасибо. Гуляетъ. Ну, до свиданья.
— Боже, какъ вы хотите отъ меня избавиться!.. Ну, до свиданья. Не буду васъ больше мучить. Теперь вы на меня не сердитесь?
— Нѣтъ.
— Ага! Значитъ, раньше сердились!
— Нѣтъ.
— Мнѣ этотъ Дрягинъ не нравится. Въ немъ есть что-то вульгарное… Или нѣтъ? Какъ вы находите?
— Да.
— Что — «да»? Согласны вы со мной или нѣтъ?
— Согласенъ. Ну, до свиданья.
— Еще бы вы были не согласны!.. Когда при васъ выругаешь мужчину, вы всегда согласны, a похвалишь кого, такъ вы на стѣну лѣзете. Только такихъ циниковъ, какъ Мочуговъ, — вы и можете хвалить. Давно его видѣли?..