Антон поднял свою кружку, принюхался и ощутил аромат виски, дуба, карамели, и все это имело приятный ореховый оттенок. Он посмотрел на слугу и произнес:
— Да будет отцу земля пухом! — Выпил залпом всю кружку и занюхал рукавом. — Пей! — подбодрил он замершего с открытым ртом Флапия. У нас так умерших близких поминают.
Артем зачерпнул ложкой суп и тоже, как спаниель, стал жадно есть. Утолив первый голод, он налил вторую кружку настойки. Антон почувствовал, что первая его не взяла. Напряжение, царившее внутри, осталось. А он хотел расслабиться. Хоть на минуту забыться и оторвать от себя прикипевшую горечь.
— Отличная настойка, Франси, — похвалил он. — Кто делал?
— Так Франси и делала, — ответил за кухарку, ее муж. — Такую настойку тут не делают, не умеют. Ее родители были поставщиками двора герцога Раргонского, короля Красии…
— Да-а? — поддерживая разговор, удивился Антон. — У нас тоже такую не делают… И вдруг в его голове забрезжила мысль. Хоть он и не был коммерсантом, но понимал, раз есть выпивка, значит, она что-то стоит. Спиртное тоже валюта. Он повернулся к разрумянившейся от похвалы хозяина женщине и, подняв кружку, произнес: — За твое здоровье, Франси. — Несколькими глотками выпил до дна, закусил разваренным мясом. Посмотрел, обо что вытереть руки, и вытер о все то же полотенце. А Флапий вытирал руки о свой жилет и волосы. Правда, предварительно тщательно облизав пальцы.
— А много у вас такой настойки? — спросил Антон.
— Пять полных бочек. Три года выдержки, — гордо произнесла женщина.
— Пять бочек? — задумчиво повторил Антон. А бочки большие?
— Каждая на двадцать галонов.
— Галонов… — повторил Антон, силясь понять, что это за мера. — А здесь галон какой? — нашелся он.
— Как и везде, — ответил Флапий, продолжая отправлять в рот куски мяса. Он не знал, чего от него хочет хозяин, и не удосужился объяснить известные всем вещи. Как говорил он: «Это и так все знают».
— А сколько может стоить такая бочка настойки? — не отставал Антон.
— Не меньше семи таланов серебра, — решительно заявила Франси.
— А если мы настойку продадим, у нас появятся деньги, ведь так? Тридцать пять галонов — это много или мало?
— Это пять с половиной империалов, — ответил Флапий, растерявший свою невозмутимость. — Но зачем продавать?
— Как-то надо хозяйство налаживать… с чего-то начинать. А на все нужны деньги. — И, чувствуя скрытое сопротивление этой парочки его новой идее, подумав, произнес: — Вот если продать эту настойку и купить на эти деньги то, из чего она делается, можно будет расширить дело и заработать. А от этой продажи полимпериала я отдам Франси.
— Полимпериала! — брови Флапия взметнулись вверх. — Это слишком щедро, милорд…
— Молчи, телега старая! — оборвала его жена. — Милорд дело говорит. Вы со старым милордом все растранжирили. Я знаю, кому можно продать настойку. Я с вами поеду, распорядись завтра поутру запрячь пару телег. Может, и больше выгадаем.
— Франси! А почему ты, обладая таким даром, как умение делать настойку и торговать, сидишь в кухарках? — Антону после второй кружки стало легче. Спаниель уютно улегся у его ног. Печаль разлуки с родиной отступила, и новые заботы стали захватывать его все больше и больше.
— А кому мои таланты тут нужны, милорд? Всем только дай пожрать и все. Вот и стала кухаркой… как Роза померла. Меня, когда замуж выдавали, думали, за человека…
— Франси! — воскликнул Флапий слегка заплетающимся языком. — Не распускай… Ик… Ой. Язык.
— Ну, я наелся. Спасибо, — произнес Антон. — Хочу помыть ноги и лечь спать. И это. Может, от отца неношеная обувь осталась. Эта уж больно вонюча.
— Флапий проводит вас, милорд, в вашу спальню. Я таз с водой принесу и батильоны. Еще вам одежда другая нужна… Я что-нибудь подыщу.
— Но только не такие стремные штаны, как на отце, — зевая, ответил Антон. Он поднялся, следом вскочил спаниель, завилял хвостиком.
— Пошли, Патрон, спать, — позвал он собаку. — Утро вечера мудренее.
Пес, выражая полное согласие со словами нового хозяина и принимая свою новую кличку, побежал рядом.
Антон придумал собаке кличку — первое, что пришло в голову. Как звали пса раньше, он представления не имел, а угадывать не было желания.
В спальне стояла большая деревянная кровать, на которой облаком возвышалась перина. На стене висел такой же светящийся кристалл.
— Ноги сами обмывать будете, или я это сделаю? — совершенно невозмутимо спросил Флапий.
— Сам. Ты лучше скажи, что это за светильник такой и как его потушить? — Антон кивком показал на кристалл.