— Золотые слова, милорд, — восхищенно произнесла Франси. — Поможем. Правда, шер?
— Конечно, Франси, — разливая остатки настойки и улыбаясь, отозвался Торвал. — Тем боле, что его милость причислила меня к своим товарищам. А товарищ — это, знаешь, почти друг.
— Ну, тогда по последней, и расходимся спать. Завтра поутру выезжаем, — с материнской нежностью глядя на Антона, одобрительно произнесла Франси.
Антон одним махом выпил и произнес:
— Я тут спать буду, на столе, в комнату не пойду, там клопы.
— Тогда уж лучше на сеновале, — подумав, произнесла Франси. — Я вам шкуру медвежью дам, а Торвал проводит.
Утром Антона нещадно трясли за плечо. Он отмахивался и спросонья ворчал:
— Сегодня выходной…
— Вставайте, милорд, завтракаем и выезжаем. Уже рассвело.
— Куда выезжаем? На происшествие? А где Панченко?
— Происшествий, слава Рассвету и Закату, нет, и Панченко тоже. Вставайте, милорд.
Антон с трудом разлепил глаза. С непониманием огляделся.
— Ты кто? — недоуменно глядя на странного старика, спросил он. — Я где? Мы что вчера пили? И с кем? Черт, что это за место? Дача, что ли?
— Пили, милорд, пили. Вставайте. Франси вас подлечит. Это она умеет. А я Флапий, ваш слуга и сенешаль.
— Слуга? Синяя шаль? Я не нанимал слуг. Иди, старик. Дай поспать, — и попытался снова улечься. Но тут он вспомнил все и, мгновенно протрезвев, сел.
— Твою мать… — Антон схватился за голову. — Так это был не сон, и спьяну ему не показалось, что он переселился… — Я в замке? Да? — как-то с недоверием и обреченностью одновременно спросил он. Антон еще хранил робкую надежду, что все, что с ним произошло, это лишь сон.
— Да, милорд, поднимайтесь. Дорога неблизкая, до вечера должны добраться до местной обители Заката.
Антон, опустошенный осознанием случившегося, склонил голову на грудь и пустыми безжизненными глазами уставился на медвежью голову. Из-под шкуры выбрался спаниель, зевнул, потянулся и скачками стал спускаться с сена. Антон блекло улыбнулся, посмотрел ему вслед и поднялся.
— Пошли, Флапий, умываться. Жаль, нечем зубы почистить. У тебя мел есть?
— Есть, милорд, а вам зачем?
— Растолки и принеси на тарелке. Увидишь.
Антон вышел из ворот сеновала и остановился. Там, на дворе, под восходящим солнышком был птичий переполох. Патрон с радостным лаем носился между кур, а те в панике кудахтали и, хлопая крыльями, разбегались во все стороны. Из просторного курятника вышел, важно вышагивая, словно гвардеец кардинала, здоровенный, яркой раскраски петух. Хозяйским взглядом оглядел свой двор и увидел дебошира. Недолго наблюдал творимые им безобразия и решил проказника наказать. Расправив крылья, он понесся на него, как истребитель. Патрон не заметил опасности. Считая себя здесь самым крутым, весело лая, нарезал круги. Неожиданно на его пути оказался в боевой готовности петух. Спаниель смело прыгнул на петуха и получил клювом в лоб. Патрон присел на задние лапы и тряхнул головой. А когда петух налетел на маленького хулигана, то тот с пронзительным визгом со всех ног помчался в открытые ворота сеновала.
Полюбовавшись на скорую расправу, Антон уже не с таким мрачным настроением пошел к крыльцу башни. В трапезной его ждал таз с плавающими в воде цветами. Вскоре заявился Флапий, поставил рядом с тазом тарелку с толченым мелом. Антон вздохнул, насыпал пригоршню мела в рот и стал тереть пальцами зубы.
Опешивший от такой процедуры старый слуга буквально заглядывал ему в рот, пытаясь понять, что после этого оттуда вылезет. Он то справа подходил, то слева, пока не получил подзатыльник от жены.
— Неси бритву, пучеглазый. Не видишь, милорд бреется, как принято у имперцев.
Антон ополоснул рот, умылся и робко, без всякой надежды, спросил:
— Зеркала у вас, конечно, нет?
— Есть, мы чай не дикие горцы! — с неприкрытой гордостью произнес Флапий. — Жена, неси свое зеркало.
— Уже несу. Чего раскомандовался, как петух в курятнике?
— Если бы у меня, как у петуха, было столько жен, я бы повесился, — отбрил ее муж и, смеясь, затрясся плечами.
Франси принесла круглое зеркало, немного мутноватое, но в него можно было смотреться.
— Это из приданого, — похвалился старик. — Богатое было.
Антон оглядел опухшее лицо в красных пятнах — следы укусов клопов — и вслух произнес:
— С клопами нужно что-то делать.
— Да, и что? — старик подошел поближе.
— Как что? Выводить их нужно!
У старого слуги от услышанного открылся рот. Он удивленно поморгал и наконец спросил: