— Вы просто не знаете, о чём речь. Не все фейри уживаются с людьми. Многие вовсе не уживаются. А есть и такие, кто считает своим долгом истребление людского племени. Есть ещё те, кто просто охотятся на людей. И даже на соплеменников. В общем, — закончил с удовлетворением гоблин, — вас ожидает масса сюрпризов.
— Учитывая, что в шато было всего три фейри, сильно в этом сомневаюсь.
— Ну… Положим, не все из нас любят селиться рядом с человеческим жильём. Лютены так и вовсе скорее исключение. А вообще, чего это я распинаюсь! Не верите — сами увидите!
— Верю. Только сдаётся мне, ваши сведения устарели, месье Дуфф. Если я правильно понял, разрушенный мост был сродни фигурке наверху. Но если единственный мост, падая, похоронил всё волшебство в здешних краях, едва ли этого волшебства было настолько много.
Кот проснулся, и теперь с интересом прислушивался к их беседе. Гоблин нахмурился, пожевал губами, но ничего не сказал. Степан, всё больше убеждаясь в своей правоте, продолжал:
— Допустим, что сейчас происходит обратный процесс, и даже допустим, что эти «круги» разойдутся более-менее далеко. Вряд ли они найдут так уж много отклика. И потом, — его вдруг осенила неожиданная мысль, — если вы хозяин подвалов, значит, вы должны и защищать их в случае опасности. Как и весь шато. Так что мы с вами, похоже, в одной лодке.
Месье Дуфф недовольно скривился:
— Вот умеете вы, люди, испортить обедню.
* * *
Остаток дня Степан разбирал вещи и перетаскивал в дом из-под навеса содержимое ящика. Гоблин категорически отказался иметь какое-либо отношение к домашним делам, и вместо этого отправился осматривать окрестности («проверю, что и как»). Кот тоже исчез, и Степан, разглядывая коробки, которые теперь громоздились в гостиной и спальне, невольно подумал, не оставить ли распаковку до вечера, когда лютен примет человеческий облик. Однако затем всё-таки принялся за работу.
Оба фейри вернулись почти одновременно, на закате. Месье Дуфф втащил в гостиную охапку обернутого какой-то тряпицей чертополоха и узелок, из которого выглядывали стебли ещё одного растения.
— Это зачем? — поинтересовался Степан.
— Затем, что я не хочу сюрпризов. В частности, проверять, кто ещё услышал вашу щедрость. Я ведь уже говорил, в здешних краях есть — или, по крайней мере, когда-то были — такие, кого даже мне встречать совсем ни к чему. Так что чертополох мы развесим над окнами и дверьми. А герань, — он приподнял явно тяжелый узелок. — Я сейчас же посажу вокруг дома.
Месье Дуфф повернулся к двери, но тут вошёл лютен. Всё ещё в обличье кота, он деловито нёс в зубах охапку тонких палочек. К удивлению Степана, гоблин отшатнулся от них, будто от чумных:
— Тьфу! Ты зачем эту дрянь приволок?! — зашипел он на домового. Тот с самодовольным видом прошествовал к камину и осторожно положил свою ношу между креслами. Спустя мгновение, уже в человечьем обличье, месье Руй повернулся к Дуффу:
— Ну ты же развлекался днём с солью. Вот я и принёс рябинку.
Недовольно ворча, гоблин ушёл заниматься садоводством. Лютен улыбнулся недоумевающему Степану:
— Соль запретна для моего народа, а его племя не выносит нашу священную рябину. Впрочем, рябины боятся не только гоблины. Не смотрите, что веточки тонкие, хозяин — и этого будет достаточно, чтобы справиться с теми, кому рябина враг.
— Вы в самом деле думаете, что к нам могут наведаться незваные гости? — с сомнением поинтересовался Степан.
— Думаю, такое вполне возможно. Дуфф, конечно, ворчун и любитель поскандалить, но в уме ему не откажешь. Конечно, вы были по-своему правы, когда сказали, что нас осталось не так много в здешних краях. Но дело в том, что никому доподлинно не известно, сколько. А что важнее — мы не знаем, кто именно ещё остался, и кто может явиться, — месье Руй посмотрел на входную дверь и охапку чертополоха, принесённую гоблином. — Как бы то ни было, мы на вашей стороне. Что бы там ни говорили гоблины про то, как они владеют, а не служат — они всё равно скорее предпочтут уживаться с людьми. Он говорил, что его семья воевала на стороне шуанов?
— Говорил.
— А говорил, что его дядья, старшие братья и почти все прочие родственники погибли в этих стычках? Но остались до конца верны выбранной стороне. Дуфф такой же. Он может быть вспыльчивым, может задираться, но он не предаст и не ударит в спину.
— Спасибо за рекомендацию, — донёсся от двери ироничный голос. — Есть насущный вопрос: где мне устроиться на ночь?
— Я привёз с собой надувную кровать, — предложил Степан. — Или можете лечь на одном из диванов наверху.
— Нет уж, спасибо, — категорически отказался гоблин. — Предпочитаю воздушный шарик!
Руй усмехнулся в усы и вполголоса пояснил:
— Он не любит высоту.
* * *
Степан какое-то время ворочался, прежде чем заснуть — давали о себе знать рассуждения Дуффа и впечатления прошедшего дня. Ему казалось, что он только-только задремал, когда в дверь тихонько постучали.
— Хозяин! — донёсся приглушённый голос Руя. — Пожалуй, вам стоит на это взглянуть. Оденьтесь потеплее, снаружи холодно.
Натягивая на ходу свитер и позёвывая, Степан спустился в гостиную. У входной двери стояли Дуфф и Руй.
— Что-то случилось?
— Ну, в определённом смысле, — загадочно протянул гоблин, и все трое вышли в ночь.
По лесистому склону холма стлался туман. Дымчатые клочья тянулись между деревьями, скрадывали очертания лестниц и кустов, оседали на ветвях тяжёлыми каплями. Гоблин принюхался, потом повел их за собой вокруг башни. Они оставили справа маленькое помещение котельной, и принялись спускаться к бывшим огородам. Миновали виноградник, теплицы, и когда до пруда оставались ещё только две-три террасы, месье Дуфф сделал знак остановиться.
— А теперь — чтобы ни звука, — едва шевеля губами, прошептал он.
Степан вопросительно посмотрел на Руя. Лютен кивнул. Крадучись, все трое спустились к пруду, и оказались возле той скамейки, где сидели днём. Человек оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что заставило фейри вести себя так осторожно.
Вдруг на противоположном берегу, там, где зеркало воды удерживала старая плотина давно не существующей мельницы, послышались какие-то звуки. Туман приглушал их, рассеивал и искажал, но, вслушавшись, Степан понял, что кто-то напевает песенку. Голос был вроде бы женский, и, насколько человек мог судить, довольно мелодичный — хотя сам мотив временами пронизывали явственно грустные ноты.
Хозяин шато с полчаса тщетно всматривался в туман, но вот пение закончилось, а он так и не увидел той, что пела. Руй и Дуфф переглядывались. Степан наклонился к ним:
— Что это? Или кто? — прошептал он.
— Русалка, — спокойно пояснил гоблин.
Глава 5. Память минувших лет
Руй деловито нарезал сыр и колбасу. Степан рылся в кухонных шкафчиках, пытаясь вспомнить, где он видел большую банку с какао.
— Я бы не отказался от яишенки, — подал голос Дуфф из кресла перед камином.
Человек и лютен, будто по команде, бросили свои занятия и повернулись к гоблину.
— Ладно, тащите что есть, — благодушно махнул рукой тот.
— Было б быстрее, если б ты помогал, — заметил домовой.
— Я помогаю. Тем, что не мешаю, — Дуфф принюхался и с интересом спросил:
— Шоколад?
Степан, отмерявший в сотейник найденный какао-порошок, кивнул.
— Если хотите, могу предложить чай. Или кофе.
— Нет, почему же, — гоблин явно воодушевился. — Шоколад вполне подойдёт!
Руй что-то проворчал себе под нос.
Когда импровизированный ужин был готов, тарелки и чашки заняли два составленных вместе у камина стула, а Степан устроился на третьем — домовой порывался уступить ему кресло, но человек категорически отказался — полночный «военный совет» можно было считать открытым.
— Главный вопрос: насколько она опасна?
Фейри растерянно переглянулись и Руй пожал плечами:
— В общем-то, она совсем не опасна. Если её не разозлить.
— Она дух, — добавил гоблин, словно это всё объясняло.