Башмачница (встает). Молчи! Не выводи меня из себя и занимайся своим делом. Какой нашелся!
Две соседки в мантильях, смеясь, проходят мимо окна.
Кто бы мог подумать, что этот старый хрыч так мне отплатит! Ну на, бей меня, бей, огрей молотком!
Башмачник. Эх, жена… не заводи ты скандала, ведь под окном люди ходят! Ах ты господи.
Соседки опять показываются в окне.
Башмачница. Срам-то какой! Дура я, дура, дура! Будь проклят кум Мануэль, будь прокляты все соседки! Дура я, дура, дура! (Бьет себя по голове и уходит.)
Башмачник (смотрит в зеркальце и считает морщины на лице). Одна, две, три, четыре… тысяча. (Прячет зеркальце.) Да, сеньор, так вам и надо. Зачем, спрашивается, я женился? Прочитав столько романов, я должен был знать, что мужчинам все женщины нравятся, но не все мужчины нравятся женщинам. А как хорошо мне жилось! Моя сестра, моя сестра, вот кто во всем виноват! Заладила: «Останешься один на старости лет», да то, да другое! Вот я и погиб. Чтоб ее гром разразил, упокой, господи, ее душу.
За сценой слышны голоса.
Что это?
В окне появляется воинственно настроенная Соседка в красном с двумя дочерьми. На них тоже красные платья.
Соседка. Добрый день!
Башмачник (почесывая затылок). Добрый день!
Соседка. Позовите-ка свою жену. (Дочкам.) Перестанете вы реветь? Пусть выйдет и скажет мне в лицо то, что она болтает за спиной.
Башмачник. Ах, дорогая соседушка, не устраивайте вы мне, ради самого Христа, скандалов! Что я с ней могу поделать? Войдите в мое положение: я долго не решался жениться, потому что это дело серьезное, а теперь вот – сами видите…
Соседка. Как мне вас жалко! Уж лучше бы вы женились на своей городской! А эти деревенские…
Башмачник. В доме у меня ад. Бог знает что!
Соседка. Душа разрывается на части. Такой почтенный человек!
Башмачник (оглядываясь, не идет ли жена). Третьего дня… разрезала окорок, который я берег на пасху, и мы его целиком съели. А вчера весь день пробавлялись супом с петрушкой. Так вот, за то, что я позволил себе сделать ей замечание, она заставила меня выпить подряд три стакана сырого молока.
Соседка. Ведьма!
Башмачник. Так-то, соседушка. Я был бы вам очень благодарен, если б вы удалились.
Соседка. Эх, была бы жива ваша сестра! Уж она…
Башмачник. Что делать… Кстати, вот ваши туфли, я их починил.
В левую дверь заглядывает Башмачница. Оставаясь незамеченной, она следит за происходящим на сцене.
Соседка (заискивающе). Сколько ж вы с меня возьмете? Сами знаете, какое нынче время, – день ото дня все хуже и хуже.
Башмачник. Сколько дадите… Чтоб ни мне, ни вам не обидно было…
Соседка (толкая локтями дочерей). Две песеты хватит?
Башмачник. Да уж как скажешь!
Соседка. Ну, так я дам одну…
Башмачница (разъяренная, входит в комнату). Разбойница!
Мать и дочки в испуге визжат.
Хватает у тебя совести так грабить человека? (Мужу.) А ты позволяешь, чтобы тебя грабили? Отдай туфли. Пока не заплатишь десять песет, ты их не получишь.
Соседка. Скряга! Скряга!
Башмачница. Ну-ну, выражайся поосторожней!
Дочери. Мама, мама, идем отсюда!
Соседка. Славную же ты себе жену нашел, вот теперь и нянчись с ней. (Быстро уходит с дочками.)
Башмачник (закрывает окно и дверь). Послушай…
Башмачница (рассеянно). Скряга… Скряга… А? Что? Что тебе надо?
Башмачник. Слушай, доченька. Всю свою жизнь я старался избегать скандалов. (Глотает слюну.)
Башмачница. И ты смеешь называть меня скандалисткой за то, что я защищала твои же интересы?
Башмачник. Я тебе только сказал, что боюсь скандалов, как женщины из Саламанки – холодной воды.
Башмачница (быстро). Саламанкские женщины? Терпеть я их не могу!
Башмачник (терпеливо). Сколько раз меня подуськивали, когда и ругнут, но я хоть и не робкого десятка, а все, бывало, отмалчиваюсь: боюсь, как бы не собралась толпа бездельников да разные кумушки не стали бы судачить и по всему городу трепать мое имя. Поняла? Ну так вот, запомни, это мое последнее слово.
Башмачница. Постой, постой, а мне-то что до этого? Я вышла за тебя замуж, и что ж, разве у тебя в доме грязно? Разве я тебя плохо кормлю? Разве ты когда-нибудь носил такие белоснежные воротнички и манжеты? А разве я не завожу каждую ночь твои красивые часы с серебряной цепочкой и брелками? Чего ж тебе еще надо? Я на все согласна – только не быть рабой! Пусть никто меня не неволит.