— Я представляю, как испугались ее родители. — хмыкнула Рита, смотря на подругу настороженно, пряча за чашкой с кофе гримасу нервной улыбки. — ну, когда она заинтересовалась религией. Вот я сейчас примерно то же ощущаю.
— Да, — с улыбкой кивнула Самира, погрузившись в свои воспоминания, — но вскоре дедушка и бабушка успокоились, так как мама только читала. За большим дело не стало. Когда вышла замуж, у нее появилась я, она забыла о своих поисках. Эти громадные тома до сих пор стоят на полках в папином кабинете.
— Бедная ты моя, — сказала Рита, рассматривая грустными глазами Самиру, начиная догадываться в чем дело. — Ты, наверное, очень одинока сейчас? Еще и с Кириллом поссорилась. Зря ты мне не позвонила вчера, я бы приехала, мы бы поговорили, посмеялись, как я это люблю и тебе бы стало легче!
Самира внимательно посмотрела на Риту и улыбнулась совершенно спокойной улыбкой.
— Разве я похожа на несчастную либо одинокую? У меня есть ты, папа, подруги в университете, даже на работе есть с кем поболтать. Нет, я не одинока.
Самира оказалась права, на несчастную она в данный момент не похожа, но и на себя тоже. Что же тогда с ней случилось? Почему она какая-то странная? Не потому ли, что есть то, что она скрывает, ведь к чему все эти разговоры о Библии, о маме, это с ней было впервые. Человек вспоминает о Боге в моменты жизненных кризисов, эту истину Рита успела усвоить. Наверное, разрыв с Кириллом немного вышиб бедную девушку из колеи. Словно разрушая эти мысли, Самира улыбнулась и, облокотившись о мягкую спинку стула, продолжала наблюдать небо в окно.
— Самир, — осторожно позвала Рита. — Ты, наверное, не слишком-то и расстроена тем, что вы с Кириллом…
— Я не расстроена. — перебила она тихо. — Я даже рада, мы не подходили друг к другу.
— Эээ… — Рита поставила свой кофе и задумалась, а затем мягко спросила. — Ничего больше не хочешь мне рассказать?
— Хочу. Здесь рядом есть маленькая церковь, пойдем со мной?
— Давай, конечно.
Рита больше не хотела ничего спрашивать. Если бы Рита была в печали, то она сама бы потащила подругу в церковь, в минуты горя ей всегда очень хотелось к иконам. Тем не менее, она сочла нужным не вмешиваться и ждать, пока Самира сама расскажет в чем дело. Хотя терпением Рита никогда не отличалась.
Самира бы рассказала, конечно, но не могла определить еще что хочет найти в этой церкви. Когда она стояла у иконы Христа, то пыталась что-то понять, почувствовать, но тщетно. Тогда она нашла икону Девы Марии, у которой стояли белые красивые лилии. Опять ничего. Запах свечей и ладана душил Самиру, полумрак делал ее настроение мрачным, и она просто сбежала из церкви как грешница. На выходе старушка, собиравшая пожертвования так ей и сказала «Грешница!» В джинсах в церковь, даже шарф на голову как следует не надела!
Рита с раздражением выслушала эту тираду, еле сдерживаясь чтобы не нагрубить в ответ и помчалась за Самирой, которая спешила в сторону парка. Эти старые женщины у церквей всегда знали кто грешник, а кто нет. У них просто развлечений нет других в жизни. Самира даже не глянула в сторону набожной старушки, а просто пошла словно из магазина вышла. Рита не стала останавливаться ради перепалки с бедной женщиной с узким мышлением. Когда она настигла свою подругу, то хорошее настроение, с которым Самира входила в эту церковь, уже не читалось на ее лице. Она была разочарована и грустна.
— Что случилось? — спросила Рита, — Не пугай меня, что с тобой происходит? У тебя какое-то горе? Что-то с папой? Что-то с тобой? Какая — то болезнь?
— Его нет. — отозвалась Самира
— Кого нет? — переспросила Рита, поправляя сумку на плече и всматриваясь в глаза Самиры, пытаясь поймать ее взгляд
— Смысла происходящего.
— А… а что происходит?
— Уже ничего. — упавшим голосом ответила девушка и продолжила путь.
Рита потопталась на месте, а потом обернулась к церкви и пожала плечами, окинув это место для верующих подозрительным взглядом от фундамента до самого креста на куполе, словно он был подозрительной личностью. Когда рыжеволосая девушка обернулась, посмотрела в сторону удаляющейся подруги, то увидела, что сквозь облака выглянул луч солнца и осветил тот участок дороги, по которому, опустив голову, неспешно шла Самира. Бежевый шарф сполз с ее головы и развивался за спиной подобно крыльям. Девушка шла, ничего не замечая, а луч солнца следовал за ней, освещая ее путь.
Тимур
На утро следующего дня Самира с восьми уже побывала в поликлинике и договорилась на этот же день на двенадцать в женской консультации. Сдала кровь. Деньги решали все и слабые возражения «на эту неделю свободного времени нет» были тут же устранены. Не кушать? Спокойно! У нее нет аппетита который день. Пациентку на неприятную процедуру уже ждали даже с нетерпением! Осталось только отпроситься на работе с одиннадцати и все.
Что чувствовала в душе Самира, когда шла на работу с мыслью о том, что никакого ребенка через три часа не будет? Ничего, она словно смотрела на мир со стороны, или это ее разум выбрал так смотреть на мир. Как будто это не с ней сейчас происходит, а просто плохой сон. Она проснется после наркоза и все будет как раньше… почти все.
Когда задерганная девушка явилась на работу, то принялась за свои дела с самым что ни на есть обыденным видом: спокойно общалась с сотрудниками, пару раз смеялась на шутки Риты и, взяв отчет, так же спокойно пошла к начальнице.
Галина Сергеевна была занята — как всегда, в понедельник на нее навалилось много дел, а когда девушка принесла отчет и сообщила, что ей нужно будет отлучиться к стоматологу, та промурчала свое согласие и даже не подняла на подчиненную головы. Все было нормально, приближался час икс, Самира начала немного нервничать, воспаленными от недосыпа глазами смотря в монитор компьютера. Словно она могла сейчас сообразить что там видит! И внезапно за десять минут до одиннадцати к ней подошла Рита и предложила уйти пораньше пообедать вдвоем.
— Извини, я сегодня не остаюсь обедать, мне нужно уйти. — бросила Самира, стараясь спрятать свои дрожащие пальцы под столом на коленях.
— Да? — Рита подозрительно уставилась на Самиру и та поспешила отвернуться, чтобы не выдать волнения, которое вдруг начало одолевать ее, вырвавшись на свободу, словно дикий зверь. — Ну как знаешь.
— Привет, девчонки! — раздался внезапно веселый голос молодого мужчины за их спинами.
Подруги обернулись на этот голос, и их встретил приветливый взгляд кареглазого стройного парня, лет двадцати пяти. Он с улыбкой обвел подруг своим веселым, теплым взглядом и спросил:
— Ну как у нас в отделе? Ничего не случилось, пока меня не было эти недели?
Выглядел он игриво и радостно, но в глубине его глаз застыло напряжение, которое могло выдавать в нем не такую простую личность, которой он хотел казаться. Рубаха-парень не дослужился бы в столь зеленые годы до заместителя начальника рекламного отдела. Он своего не упускал и мог шутить, а затем сказать в глаза такую колкость, от которой мурашки по коже шли. И что греха таить, его здесь мало кто любил. Особенно за его дружбу с начальником своего отдела. Дружба с начальством здесь не приветствовалась и, можно сказать, что он с Самирой страдали от одного и того же — обвинений в использовании связей.